По лестнице чёрная поднялась на второй этаж, Голубая вернулась к царице. Негритянка пошла вверх сама, за ней не надо было присматривать, она любила встречаться с царем и шла, не сбиваясь, хотя ни разу ещё не была в новых покоях, её вёл знакомый и пряный царский запах. Она улыбалась на свой полногубый манер, предвкушая беседу: в Кноссе она могла говорить только с чёрной подругой и с царем, который действительно был очень образован.
Она пересекла площадку, два воина бережно открыли перед ней дорогую деревянную дверь и замерли, уставившись на крупный, округлый зад, лоснившийся от естественной смазки и колыхавшийся при каждом движении, они замерли, не в силах оторваться от складки, вертикально делившей роскошную плоть и уходившей вниз к двум складкам горизонтальным, подмигивавшим задохнувшимся воинам при каждом шаге башнеподобной красавицы, как крылья тропической чёрной бабочки. Воины остолбенели, негритянка зашла внутрь, пришлось закрыть дверь и, вспотев от возбуждения, с кривыми усмешками уставиться в пол.
Чёрная богатырша оказалась в просторной деревянной комнате с невысоким потолком, под ногами был прохладный деревянный пол, впереди окно, у окна стол, за которым сидел в накидке из овечьей шерсти задумчивый и взволнованный царь. Перед ним лежали свитки папируса, несколько циновок с шумерской скорописью, развёрнутый свиток был придавлен двумя клинописными табличками. Она остановилась у стола и услышала вопрос, заданный хриплым голосом:
— Ты была у шатра, где исцелялась царица?
— Была и всё видела.
— Рассказывай.
— Зелёная и Красная играли, подруга поймала пастуха, а я люблю смотреть. Тихо подошла и через дырки смотрела.
— Ну и что?
— Совокуплялись. Шумер зажёг яркий огонь, положил царицу на спину, лёг на неё, потом она на него, потом сидела на нём, много разного, мне понравилось.
Царь сдержал приступ ярости, благородство и справедливость превыше, хлопнул в ладоши, сказал зашедшему воину:
— Отведи к дому рабов, пусть совокупится, сколько захочет. Сам карауль.
Щедрая награда за печальную весть. Чёрная сверкнула зубами в наступивших сумерках и рванула к выходу.
Царь тоже встал. Он представил, как сейчас, знающий всё, пылая справедливым гневом, явит себя в покое царицы, как в ужасе разбегутся царицыны потаскушки, как она сама, капитулировав перед величием повелителя, завоет от ужаса и бросится обнимать колени, но будет поздно, он…
Мечты прервал топот ног, Голубая вбежала и прошипела, задыхаясь от торопливости и злобы:
— Царица ищет чёрную. Голос! Голос!
Схватила негритянку за руку и утащила её, как мелкий лесной бес.