— В Финикии всё это можно выменять на золото.
— Выменять на золото? Что это значит? — Царице стало очень интересно, она подошла поближе, чтобы лучше слышать и с меньшим трудом понимать быструю речь египтянина.
— Я могу дать золота владельцу раба, и раб станет моим. Могу дать золото и получить в обмен мрамор, за золото художник распишет стену, красавица покажет искусство танца и взойдёт на моё ложе. От местных богов меня тоже защитит золото.
— Ты дашь богам золото, и они не будут вредить тебе? — улыбнулась царица. — У нас много золота, может стать ещё больше, но боги не хотят его, ни разу не слышала, чтобы бог, даже самый глупый, захотел золота.
— В Финикии боги очень любят его; кроме того, за золото мне будут служить знатоки самых сильных заклинаний, вся мудрость страны будет к моим услугам.
Царица попыталась представить себе эти странные отношения. Стала бы она что-нибудь делать за золото? У неё золота много, даже больше, чем нужно, впрочем, для будущего дворца понадобится ещё, а если бы не было? Если бы у неё не было украшений, стала бы она танцевать или говорить с богами, а потом получать золото? Она почти поняла, как это может быть, но мысль была такой неясной и новой, что не удержалась в голове, задрожала лёгким облачком на краю сознания и улетела куда-то. Инженер напрягся, стал смотреть в сторону и вниз, медленно заговорил, покраснев и надувшись:
— Только жены я не смогу найти себе в Финикии, там нет женщин достойного ранга. Если бы нашлась женщина божественного рода, согласная жить вдали от суеты больших городов, она имела бы всё, что есть в этом мире, больше, чем имеют земные цари, она была бы свободна от запретов и ей не пришлось бы самой разговаривать с богами и платить страшной платой за мнимые нарушения капризной воли этих чудовищ.
Царице захотелось прервать беседу:
— Какой ты сильный, Инженер! Любая женщина охотно станет твоей женой, и не только первой. Ты сможешь иметь много знатных жён, украшенных блестящим золотом, но пока помоги мне! Доделай площадь, потом — увидим, что будет.
Она отступила на два шага назад и продолжила путь по склону. Инженер поклонился вслед, взглянул на площадь — работы шли с должной скоростью и в должном порядке, но он всё равно послал вниз раба с бичом подстегнуть ленивых. Он стоял, опешив от признаний, слишком опасных и запретных, которые сделал царице. Он злился на себя за то, что не сдержался, злился на этот идиотский мир, который ещё не понял, что будущее за золотом, что золото — естественное и справедливое мерило достоинств и могущества человека, что не нужны все эти заклинания, уговоры, угрозы, нападения, что всё должно меняться добровольно и радостно на священный металл. Он чувствовал себя чуть ли не единственным цивилизованным человеком в мире, он хотел быть господином и мужем царицы и решил задержаться в этой дыре, надеясь прельстить её жёлтым ядом золота.