Когда осела пыль, мы рискнули сделать вылазку и проехали по Мэйн-стрит, где было несколько магазинов и закусочная. Я была уверена, что никто не узнает Эмму с новой стрижкой, в панаме и с летним загаром. Вместе мы выглядели семьей. Когда мы вошли, над дверью тренькнул звонок. Внутри все пропахло яичницей с беконом, на полу лежал грязный линолеум.
– Все как везде, милая, – сказала пухлая официантка.
Из-за пояса ее фартука торчал карандаш. Она повозила грязной белой тряпкой по столу у окна. Я выбрала стол в глубине, и через несколько минут она принесла меню и шлепнула на стол кружки.
– Кофе?
– Да.
В чашку полилась светло-коричневая жидкость. Я поерзала на неровном кожаном сиденье, прилипающем к бедрам.
– Пахнет отлично, правда?
– М-м-м… – протянула Эмма, усердно разрисовывая детское меню тремя обгрызенными тупыми карандашами из стаканчика на столе.
– Эм, а ты знаешь, какой сегодня день?
– Нет. Какой?
– Сегодня четвертое июля. День независимости. Знаешь, что это значит?
Она постучала карандашом по голове.
– Хм… Точно не знаю. А что?
– Это значит, что когда-то очень давно в этот день, в 1776 году, мы приняли Декларацию независимости. И тогда официально стали Соединенными Штатами Америки, независимыми от Британской империи.
– Здорово. И нас это тоже касается?
– Конечно. – Я засмеялась. – И это очень здорово, потому что повсюду будут парады, барбекю и фейерверки.
Эмма вскинула голову.
– Фейерверки? А мы можем посмотреть?
– Конечно, почему бы и нет.
Я уже узнала, где будет салют, и решила, что мы можем смешаться с толпой и получить удовольствие от местного праздника. Эмма это заслужила.
– И мы увидим настоящий фейерверк?
– Да.
– Ура! – Эмма закончила первый рисунок. – Это тебе. Нравится?
– Очень красиво.
Она нарисовала рядышком две держащиеся за руки фигурки с желтыми волосами.
– Это ты и я.
– Ох, Эм, я навсегда сохраню этот рисунок. Спасибо. – Я попыталась обуздать дрожь в голосе, сложила рисунок и положила его в сумку. – Так чего ты хочешь? Оладьи? Яичницу? Бекон? Вафли?
– Вафли! И бекон! – воскликнула Эмма, вычерчивая линии на следующем рисунке. – А из чего делают бекон?
– А ты как думаешь?
– Из коровы?
– Нет.
– Из курицы?
– Вообще-то из свиньи.
– Из настоящей свиньи?
– Ага.
– Настоящей-настоящей, которая хрю-хрю?
– Да. Именно так.
Она задумалась, подняв карандаш.
– Ну, я так люблю бекон, что готова съесть целую свиную голову.
– От этого у тебя заболит живот.
Она хихикнула.
– А ты тоже будешь бекон?
– Пока не знаю.
Я вдруг проголодалась.
– Ну что, готовы? – К нам снова подошла официантка, переводя взгляд с меня на Эмму. – Вы местные?