И тут отец завыл – зарыдал, схватив меня за плечи, и притянул к себе, стиснув с такой силой, что я испугалась, как бы он чего не сломал. Но не посмела вырваться.
– Боже, боже мой, Сара. Боже мой! Что мне теперь делать? Как жить без нее?
Он сказал «мне», не «нам», словно вообще не брал меня в расчет. Я была вычеркнута, потому что именно я была причиной ухода мамы. Он этого не озвучил, но с того дня я всегда чувствовала. Дело во мне. Дело всегда было во мне. Он бы отказался от меня ради нее, и мы оба это знали.
Я дождалась, когда он перестанет плакать, и отстранилась.
– Почему ты решил, что она ушла, папочка? Может, она просто осталась с друзьями?
Он взял меня за руку и затряс головой, как безумец, а потом затолкал меня в их спальню.
– Вот. Смотри.
Я оглядела комнату – кровать, комод – в поисках каких-либо намеков.
– И что?
– Вот тут! И тут! В шкафу, в ванной, в машине! Ничего нет. Она взяла все, что могла унести. Не знаю, приходила она ночью или нет. Я… Я спал. Спал! Не могу поверить, что это и в самом деле происходит!
Я развернулась в поисках ответов и подошла к шкафу. Они делили один на двоих, и мать заняла две трети. Почти все ее обтянутые плюшем вешалки были заняты, лишь некоторые пусты, а на отцовских стандартных проволочных плечиках висели рубашки и футболки. Я закрыла шкаф и пошла в ванную осмотреть ее ящики. Косметика и духи пропали, как и украшения. Запас сигарет, чулки, туфли на высоких каблуках… Я побежала в гараж и споткнулась, содрав кожу с пятки. Я села, схватившись за ногу и сдерживая крик. Нужно быть собранной ради отца. Я опустила взгляд на предмет, о который споткнулась. Это было любимое материнское ожерелье – ключ на тонкой серебряной цепочке.
Моя мать обожала свои вещи, и в ее отсутствие я складывала в кучку ее самые любимые: тюбики губной помады, туфли на шпильках, подвески, шарфы. Я целыми днями играла с ними, впечатывая в них свою ДНК, а потом аккуратно клала вещи на место, чтобы никто не догадался, что я к ним притрагивалась. Мне просто хотелось узнать ту женщину, которую я вроде бы уже должна была хорошо знать, но не знала. Хотелось желать того же, чего желала она.
Отец расстроился бы, увидев ее любимое украшение валяющимся на полу. Я жадно выхватила ожерелье из щели между половицами и сунула в карман пижамы. Мама не позволяла мне его трогать, и я не могла дождаться, когда уже смогу его надеть.
Я вышла на улицу и заметила старое масляное пятно от ее «жука». Машина исчезла. Мама забрала свои самые любимые вещи. Может, она оставила записку?
Я села на ступеньки, и в голове постепенно сложились кусочки мозаики.