Средних кондиций пацан, возрастом лет пятнадцати-шестнадцати на вид, встал сразу на пороге, разминая шею и потягиваясь.
От «сетки» понеслись свист и приветствия десятков наблюдающих:
– Давай!.. Воткни им и сегодня!.. Покажи класс!.. Сприн-тер!.. Сприн-тер!..Сприн-тер!.. – скандировала толпа.
Пацан шутовски раскланялся на все стороны, потряс в воздухе сжатыми в рукопожатии ладонями и чуть довернул голову в сторону подошедшего сотрудника режима.
– Сутки ограничения личных действий ввиду повышенных мер безопасности истекли, – проговорил подошедший, как делал это уже много раз до этого (он сам либо его сослуживцы). – Можете проследовать во второй сектор.
Эта сцена повторялась изо дня в день, но сегодня, если верить Колу, был последний раз.
Пацан молча кивнул в ответ. Затем, как будто нехотя, добавил:
– Ничего личного. Извини. У каждого своё дело.
Инспектор явно ожидал того, что воспоследует, но всё равно в итоге оказался не готов: подросток, явно активируя какое-то из усилений, толкнул его в грудь. На вид толчок был мягким, но спиной вперёд сотрудник летел ярдов пять, после чего впечатался в ограничительную сетку и сполз по ней вниз.
Толпа заулюлюкала.
Спринтер, скользнув взглядом по моментально вскинувшимся охранным дроидами, в три прыжка достиг первой «сетки» и перемахнул через неё плавным гимнастическим па.
– Вы нарушили первую границу охраняемой территории… немедленно остановитесь… – заголосил жестяным голосом ближайший дроид, вскидывая манипуляторы.
– Сприн-тер!.. Сприн-тер!.. Сприн-тер!.. – главная «сетка» почти что полыхала.
Охрана периметра, состоящая из дроидов, «не проходится» физически. Это аксиома, понятная всем без исключений. Дроиды не имеют эмоций, не спят, не курят, видят во всех спектрах без исключений и ориентированы на прорывы любых людей, даже одарённых, даже организовавшихся в группы. Любой численности, скорости движения и производительности сигнала.
С чего Спринтер затеял эту свою ежедневную ботву с «рывками», было не ясно: в первый день после прибытия он вообще сутки провисел на больнице.
Во второй день он кое с кем, говорят, парой слов всё же перекинулся, но даже в «спальни» не заходил, сразу учинив то, за что его Спринтером и прозвали: «побежал». Завершился его первый забег так же, как и все последующие – суточным карцером. Потому реальные его намерения знал очень мало кто, ибо пообщаться с пацаном было практически невозможно.
Каждый раз, выходя из шлюзовой двери, он делал одно и то же, пусть и с разной степенью успешности.
Вот и сейчас, проходя первый сектор, он как будто нехотя и лениво уклонялся от дроидов и их залпов автоматических дистанционных инъекторов, призванных обездвижить потенциального беглеца.