Лысый несколько раз с размаху ударил кулаком по массивной крышке стола. Нефритовый стаканчик с карандашами перевернулся и покатился по зеленому сукну.
– Тварь! – рявкнул лысый и пулей вылетел из комнаты.
За время пути он успел обдумать очень многое. И теперь перед домом Бердиса из машины выходил совсем другой человек – спокойный, решительный, невозмутимый.
Здоровяк дворецкий, как и всегда, проводил его наверх и вернулся в свою комнату на первом этаже. Бердис сидел в кресле возле окна спиной к лысому. Он слышал, что тот поднялся, но не двигался с места.
– И ты снова ослушался меня! – сказал он раздраженно. – Я, кажется, тебе ясно растолковал в прошлый раз, что и как нужно делать.
– Я так и сделал, Фред! Не бухти! – дружелюбно ответил лысый, стоя посреди Овального кабинета. – Я сказал им о твоем желании.
Инвалидное кресло развернулось, представляя взору Сальваторе желтое, искаженное гневом лицо старика.
– Не думай, сосунок, что у меня мозги отнялись! – прохрипел он. – Я тебе фору дам и через десять, и через двадцать лет! Мне нужен был человек, который стал бы моей правой рукой, когда я получу власть над миром. Я растил тебя, как сына! – продолжал Бердис, подергивая скрюченными пальцами.
– А я тебе как сын! – с жаром выдал лысый, улыбаясь голливудской улыбкой.
Бердис покачал головой.
– Как ты не поймешь, что одного моего слова достаточно, чтобы лишить тебя всего, что ты имеешь? – спокойно сказал он. – Неужели ты думаешь, что у тебя мозгов в твоей лысой башке хватит для того, чтобы и меня, и их обвести вокруг пальца? – Он помолчал. – Я не про теневиков этих. Там тоже полно идиотов. Само устройство нашего общества подразумевает единоначалие, единовластие. Это правительство – самообман жалких богатеев. Никто из них не способен думать так, как я!
– Знаешь, Фред, – убрал улыбку лысый. – Тебе нужны люди для осуществления твоего плана. Кому ты еще так можешь довериться, как не мне? – Он замолчал, задумался. – У тебя уже не то здоровье и не те возможности, чтобы ты мог так же, как и прежде, разбрасываться людьми.
Лысый понимал, что все эти слова – бессмыслица. Он шел ва-банк, поэтому в разговоре не было надобности. Однако ему было как-то не по себе. Сжигать мосты не всегда приятно. Он вздохнул.
– Я разочаровался в тебе, Сальваторе. Ты больше не уполномочен говорить от моего имени. И сюда тебе путь теперь заказан!
– Фред! – испуганно вскрикнул лысый, но старик снова развернулся к окну. – Послушай, Фред! Разве я тебя хоть когда-нибудь подводил? – С этими словами лысый направился к креслу Бердиса, прихватив по дороге большую подушку с дивана. – Я ведь тоже относился к тебе, как к отцу!