– Не советую проявлять избыточную активность, ваше сиятельство, – быстро сказал Жарков. – Если я что-то смыслю в анатомии, у вас раздроблены кости левой ноги.
– Вздор, – сказал граф, попытался встать и тут же повалился набок. – Вздор, – повторил он уже не так уверенно и, дотянувшись до поврежденной конечности, осторожно ощупал ее сквозь толстую ткань пилотского комбинезона. – Но я не чувствую боли. И как вы можете знать, что с ногой, не видя раны?
– Полагаю, вы получили дозу анестетиков еще в кабине, – сказал Жарков. – Через эту липкую дрянь на лице. Что касается раны, то я… гм… вам проще считать, что я ее все-таки вижу.
– Эти ваши штучки, – сказал граф неодобрительно. – Интроскопия какая-нибудь. Я думал, они хороши только для своих.
– Вы нам не чужие, – возразил Жарков. – Всякое мыслящее существо в Галактике для нас не чужое. Я бы ввел поправку: здравомыслящее, – добавил он язвительно, – однако вряд ли ее поддержат в высоких инстанциях.
– Поэтому вы вечно лезете не в свои войны, – не удержался от ответного сарказма Карранг. – И получаете по башке от всех конфликтующих сторон. Как сейчас. Хотя это не я разнес ваш пост.
– Бьюсь об заклад, ваш соперник станет утверждать то же самое, – фыркнул Жарков.
– Не станет, – уверенно заявил граф. – Если его не разорвало при взрыве, наверняка он уже утонул.
«Что снимает многие вопросы, – присовокупил он мысленно. – На тот случай, если начнется разбирательство с дирекцией ГСР. Всегда нужен мертвец, чтобы свалить на него все военные преступления».
Вновь демонстрируя несоразмерную с его статями силу, Жарков подтащил графа к поваленному в ходе бойни дереву, прислонил поудобнее и сунул в руку фляжку.
– Я должен проверить, – сказал он.
– Нет, не должны, – запротестовал было граф, но его никто не слушал.
Глядя на чадящие останки черепахи, которая еще недавно гордо именовалась «Его Императорского Величества Шестого Панцирного Трех Огнегривых Штандартов Батальона краулер-бронеящер «Беспощадный Ратоборец», граф замедленными движениями снимал с лица подсохшие ошметки геля. Гель умер, а это значило, что вскорости прекратится действие анестетика и даст о себе знать вся приглушенная до поры боль. Левой ногой дело не ограничится. Были еще ожоги, ребра и отбитый при взрыве ливер. Голова слегка плыла, ей тоже досталось. Вдобавок он надышался угара. Перспектива ожидалась не из приятных. Охлопав себя по карманам, граф с горечью убедился, что личное оружие утрачено – должно быть, осталось в кабине «Ратоборца». Безоружный и раненый, спустя короткое время он должен был всецело полагаться на добрую волю чужака и его смутные представления о манерах и чести.