Подумав о начальнике, Стас автоматически потянулся к карману, в котором раньше лежали сигареты… Но вовремя опомнился: стерильный больничный режим быстро отучил его от дурной привычки. Однако получилось, что достаточно подумать о работе и начальнике, как руки снова потянулись к сигаретам.
Стас усмехнулся, поглядел направо и увидел бодро шагающего по аллее Анатолия Николаевича: невысокий, крепенький, с наметившимся брюшком и залысинами, он на ходу снимал надоевший за день пиджак. Раздеваться получалось не слишком ловко, под мышкой подполковник удерживал кожаную папку. Подцепив пальцем пиджак за петельку, Николаевич перекинул его через плечо и свистнул хорошо знакомой с ним Занозе.
Маргаритовна замерла, подергала носом… и, опознав персону, стремглав помчалась к подполковнику. Тот ухмыльнулся: забавное зрелище — уши собаченции развевались рыжими флажками, кривые лапы громко цокали когтями по асфальту, прут хвостика вращался, словно вентилятор.
— Прости, Маргаритовна, ничего тебе не захватил. — Поприветствовав собаку, Коростылев обратился к привстающему с лавочки Гущину: — Сиди, сиди, Стас! Как дела? Колено лучше?
Коллеги обменялись рукопожатиями, майор одним словом ответил сразу на оба вопроса:
— Нормально. Как вы там?
— Штатно, — так же коротко определился подполковник.
Сел. Пристроил папку на коленях, глубоко вздохнул и замолчал, утирая широкий лоб мятым носовым платком.
Гущин напрягся. Он слишком хорошо знал своего начальника, чтобы сделать вывод: Коростылев приехал не с визитом вежливости, а по необходимости, причем, пожалуй, неприятной. Патрон не раз навещал майора — и в больнице был, и дома, — и каждый раз пытался хоть как-то развеселить раненого сослуживца, рассказывая уморительные случаи из недавнего, делился новостями. Сейчас молчал и щеки надувал.
Подтверждая догадку, шеф набрал в грудь воздуха и неловко брякнул:
— Не ошизел еще от безделья-то? А?
«Приехали, — подумал Гущин. Грубоватыми шутками шеф обычно маскировал сильное волнение. — Что-то случилось. Или в запас меня списать решили?!»
Заметив, как напрягся дружище подчиненный, подполковник невесело буркнул:
— Ладно. Не буду тебя мариновать. — Раскрыл замок на кожаной папке и, пряча глаза, закопошился в бумагах. — Я, Стас, к тебе по делу. Где же это тут у меня… Ах, вот. Смотри.
Когда Гущин брал пластиковую обложку с документами, руки у него слегка подрагивали. Но, едва приглядевшись к лежащим в папке фотографиям с места преступления, о собственных проблемах майор забыл в одно мгновение: крупный план лица мертвой девушки с мокрыми светлыми волосами, несколько снимков знакомого речного берега с девичьей фигуркой на зеленой траве. Еще одним крупным планом криминалист сделал акцент на одежде покойницы: подол платья в стиле милитари — с карманами и погончиками — обрезан полукругом.