Гущину опротивел разговор о хулигане. Прислушавшись, майор понял, что Федула удалось увести с улицы. Вставая с лавки, сыщик откланялся:
— Пойду-ка я, пожалуй, отдыхать. Сегодня находился, колено ноет… Спасибо за ужин, Евгения.
Толстые бревенчатые стены избушки не пропустили в комнату полуденную жару, хотя было и немного душновато. Стас приоткрыл оконную раму, идущий с реки ветер раздул тюль, словно расшитый розочками парус.
Сыщик лег поверх покрывала и, включив телевизор, собрался посмотреть новостной канал, но быстро понял, что голос диктора мешает ему думать. Выключив ящик, Стас положил руки под голову и поглядел в потолок, где сновали тени-розочки, подаренные тюлем. С улицы донеслось радостное тявканье Занозы, выскочившей из главного дома на лужайку. К гавканью собаки добавился голос Ани, девочка пыталась отвлечь таксу от кротовой норы в углу двора. Там, надо сказать, фон Маргаритовна нарыла уже небольшой окоп… Сыщик улыбнулся. Прислушиваясь к звукам, не заметил, как задремал.
Проснулся Гущин уже в темноте. Бок, подставленный под ветерок с реки, прилично подмерз. Станислав, поежившись, доскакал на одной ноге до подоконника и захлопнул окно. Вернувшись к постели, собрался зажечь стоящую на тумбочке настольную лампу, но услышал, как за спиной раздался звук — кто-то бросил с улицы в окно камушек.
Стас замер. Звук не мог ему послышаться, и, кажется, пробуждению предшествовало подобное цоканье камня о стекло.
«Кому-то я понадобился», — чуть удивился сыщик, подошел к окну, раздернул штору…
С улицы грянул выстрел! Стекло над головой майора пошло трещинами, на лицо начал вываливаться большой осколок!
Гущин стремительно присел. «Матерь Божья!!! — рухнув под подоконник, перепугался он. — Меня что… убивать пришли?! Выстрелили практически в голову!» Перевернувшись, майор сел на корточки и, чувствуя, как под правым коленом хрустит стекло, подволакивая левую ногу, пополз к двери, неустанно поминая Божью Матерь. Когда добрался до прихожей и начал подниматься на ноги, придерживаясь о косяк, с улицы раздались встревоженные голоса.
— Кто стрелял?! — кричал Львов. — Уроды, кто стрелял?!
Стас осторожно приоткрыл входную дверь, высунул нос на крыльцо и сипло каркнул:
— Я здесь… Это в меня стреляли. С реки! Львов босиком бежал через лужайку. Через калитку в сетке-рабице на участок соседей мчался Глеб с поблескивающей под фонарем полированной бейсбольной битой. Мужчины взлетели на крыльцо избушки, Гущин постарался встретить их достойно: загнав страх вглубь себя, «типичный кабинетный мыслитель» приказал губам не трястись и спрятал за спину вибрирующие руки.