Статья епископа Никанора была восторженно встречена цветом русской консервативной мысли: К.Н. Леонтьев назвал ее «лучом божественного света в сатанинском хаосе индустриального космополитизма и современного вавилонского всесмешения». А А.Д. Нечволодов утверждал, что современное развитие капиталистической промышленности явилось результатом накопления в руках банкиров после войн Империи огромных запасов денег, а также результатом развития техники — но это все приводит не к обогащению, а наоборот к обнищанию общества и накоплению немногими излишних богатств. Нечволодов выступал против иностранных инвестиций, строительства новых железных дорог и экспорта продовольствия. Нечволодов был крупным экономистом своего времени, и сейчас на его труды любят ссылаться коммунисты, доказывая бедственное положение русского крестьянства перед 1917 годом…
Вероятно, впервые русские осознали себя как политическую нацию после 1812 года. Героическая победа в тяжелейшей войне, впервые снятые сословные барьеры — вместе с дворянами сражались и крестьяне, дубина народной войны сокрушила величайшую армию и величайшего полководца того времени — Наполеона. Впервые русские массово побывали в дальней загранице — Франции, да еще какой. Во Франции, наиболее политически активной стране своего времени, одной из двух стран — лидеров мира, с собственной философской школой, сильно перебудораженной десятилетиями революции. Понятно, что это дало свои итоги — декабристское движение.
Два факта
1. Николай I казнил пятерых декабристов, но их философские и законотворческие наработки приказал оформить в книжку, которую всегда носил с собой.
2. По сути, мы до сих пор наследуем декабристам: конституция СССР имела в своей основе конституцию Пестеля, а конституция современной России — имеет дальним предком конституцию Никиты Муравьева.
Девятнадцатый век, его первая половина — это время, когда Россия вырвала у Наполеона статус сверхдержавы. При этом Россия не имела и десятой части французского или британского интеллектуального багажа, способного удерживать лидерство, захваченное военным путем. Но постепенно Россия начала его нарабатывать, ориентируясь, прежде всего на Германию. Германия, пережившая в девятнадцатом веке мучительный путь национального объединения, куда менее успешная и богатая, чем Россия, тем не менее, стала интеллектуальным ментором России. Правые позаимствовали у немцев концепцию национального романтизма, а левые — социализма.
А поскольку иноземные интеллектуальные продукты проникали в страну слишком быстро, и с развитием массовой печати сдержать их было уже невозможно, в России началось теоретизирование, признанное обосновать и отстоять существующий порядок вещей. Теоретизирование часто натужное, вымученное и вторичное, не предлагающее что-то свое — а опровергающее аргументы критиков и хулителей власти. И это был уже проигрыш — игра в эту игру в обороне — уже проигрыш. Уже к концу 19 века — левые, социалисты захватили контроль над общественным мнением просто потому, что у них была пища, какую можно предложить уму — а у власти не было.