Этот публичный удар — снова бьет по репутации Временного правительства и видимо является одной из причин, почему буквально через несколько дней его никто не приходит защищать.
1917, осень. Питерские, Московские
Обе стороны конфликта внезапно начинают понимать, что натворили. Толчком к осознанию становится Корниловский мятеж и резкое усиление большевиков и вообще — Советов. В Крыму местным советом арестован выехавший туда на отдых Рябушинский. На этом фоне обе стороны предпринимают шаги к сближению. Московское общество заводчиков и фабрикантов входит во Всероссийскую организацию заводчиков и фабрикантов, организованную питерскими. Московские же предлагают включить в состав Временного правительства не кого-то, а П. Батолина, того самого который превратил заурядный хлебный бизнес купцов Стахеевых из Елабуги в гигантский концерн, пытающийся перехватить товарные потоки самой Нижегородской ярмарки. Московская пресса называет его самородком из народа, питерская пресса в ответ хвалит Коновалова.
На этом же фоне в Москве начинают искать помещения для размещения министерств.
Но времени уже нет. Совсем. На дворе октябрь 1917 года.
Вот, как то так. Давайте, попробуем подвести из этого хоть какой-то итог.
Если вы заметили, я описывал схватку московского и питерского кланов современными словами. Она современна и понятна нам и по сей день. Некий гибрид 90-х годов и наших дней, группировки рейдеров, заказные статьи в прессе, силовики, переписанные на покупателя в тюремной камере банки, проплаченные депутаты, коррупция. Единственной приметы современности, которой мне не удалось найти — это заказных убийств. Как то не приходило в голову ни питерским банкирам, ни московским купцам — взять и заказать Савву Тимофеевича Морозова. Или Алексея Ивановича Путилова.
В остальном — мы узнаем до боли знакомую картину нашей деловой жизни. Полнейшее неуважение к праву собственности. К закону как таковому. Коррупция. Бесцеремонное использование административного ресурса. Использование и силового ресурса — МВД превращается в инструмент в руках питерской группы, а военная контрразведка — московской, и все они кошмарят и кошмарят бизнес.
И вот тут — возникает вопрос к Николаю II, который всё это видел и допустил — и в конечном итоге, государство было потеряно не в последнюю очередь из-за этого.
Сейчас принято обвинять Николая II в слабости, в глупости, в распутинщине, в Ходынке, в том, что крестьяне от голода мерли (хотя за общину стояли горой интеллигенты). Полагаю, Николай II сильно виноват. Но не в том, в чем его принято обвинять.