Это стихотворение, говорит Джеймс, рассказывает о детской натуре и о том, чему дети могут научить взрослых, а еще о том, что жизнь не требует особой логики: достаточно просто инстинктов, чувств. Не все в этом мире нуждается в пояснениях.
Это стихотворение преподносит мне неожиданный урок — идею о том, что инстинкт ценнее логики, эмоции ценнее интеллекта. Но многое теперь обретает смысл, когда я вспоминаю детство и то, как всегда полагалась на свое чутье в тех ситуациях, где логичнее было бы сдержаться. Каждый свой смелый шаг я могу отследить до исходного чувства, а не рациональной мысли. Более того, сам факт того, что я здесь, в колледже Сары Лоуренс, — это следствие импульса, посетившего меня много месяцев назад. Да, я не знаю, сколько смогу здесь проучиться или что это образование мне даст, но я доверяю опыту собственного детства и решаю не рационализировать свой выбор.
Это стихотворение отразило желание Вордсворта отдалиться от логики и разума и склониться в сторону эмоциональности и романтизма, которые в то время начали определять поэзию. Вордсворт, говорит Джеймс, был первым великим романтиком.
Я поднимаю руку, чтобы задать вопрос.
— Как это возможно, — спрашиваю я, — чтобы мужчина, живший в то время, мог спокойно выражать себя в таких цветистых фразах и при этом сохранять свою мужественность? Разве романтичность — это не женская черта?
Джеймс смеется над моим употреблением слова «цветистый».
— Не думаю, что Вордсворта можно назвать «цветистым», — говорит он с ухмылкой, — но я понимаю, откуда растут ноги у вашего вопроса. Могу лишь сказать, что в те времена поэзия была уделом мужчин. Так что не важно, насколько «цветисто» писал Вордсворт, — он все равно занимался мужской работой. Никто не счел бы это женственным. Мы сможем поговорить об этом подробнее, когда встретимся для беседы — она будет проходить раз в неделю после занятий, и мы будем обсуждать вашу самостоятельную работу и анализ текстов.
Я думаю, что это здорово — воспринимать мужественность как данность и не испытывать страха ее лишиться. Может, именно из-за такого страха и появились те границы, которые в моей общине разделяют мужчин и женщин? Возможно, в мире, где за пределами общины у женщин больше свободы, мужественность — это и правда то, чего можно лишиться.
Во время беседы после занятий Джеймс спрашивает, читала ли я поэзию на идише.
— Я и не знала, что такая существует, — с удивлением говорю я.
— О, масса поэтов пишет на идише, и многих из них переводили на английский. Попробуйте почитать стихи на обоих языках и посмотрите, насколько точным выходит перевод.