. В хасидской культуре они суперзвезды. Дети меняются карточками с изображениями ребе и хвалятся родством с раввинами. Во время пуримского карнавала
[131] они приклеивают скотчем к подбородкам длинные бороды из белой ваты, наряжаются в искусственные шубы и ходят, опираясь на блестящие деревянные трости. О чем еще может мечтать дитя, если не о том, чтобы стать однажды ребе или хотя бы его женой?
Я быстро шагаю домой по улицам Вильямсбурга, и за исключением редких заблудших любавичских хасидов[132], заехавших сюда из Краун-Хайтс, я совсем одна, и к тому времени, когда я дохожу до своего перекрестка, магия растворяется, и вся эта ночь кажется лишь секундной вспышкой на фоне бесконечных разочарований, сменяющих друг друга. Миг раздвоения моих чувств — просто песчинка в сравнении с древом цинизма, которое уже глубоко пустило корни в моем сознании.
Я совсем не хочу быть женой раввина. Особенно если это подразумевает, что надо вести себя как моя баби и всегда покоряться воле мужа. Я жажду власти, но не затем, чтобы распоряжаться окружающими, а чтобы распоряжаться самой собой.
В понедельник в школе все, похоже, уже позабыли про Симхат Тора. Мы не сможем увидеть ребе еще целый год, равно как и побывать в синагоге. Девушки туда не ходят. Мы молимся дома или в школе — не столь важно, где или как мы это делаем. Регламентированы только молитвы мужчин — только их молитвы имеют вес. Наш день начинается как обычно, и первый час мы проводим за повторением утренних молитв из наших сидуров — молитвенников на иврите. Я так и не научилась читать и говорить на иврите достаточно бегло, чтобы успевать за бешеным темпом, с которым поет класс, поэтому шевелю губами и иногда издаю звуки, чтобы казалось, что я молюсь. Когда мы были младше, то заучивали специальные мелодии к каждой молитве, и это помогало мне запоминать слова. Теперь же нам, пересекшим границу двенадцати лет, пение запрещено. Отсутствие мелодии лишает меня всей радости от молитвы, и я, хоть и совершаю ритуал, дабы не привлечь внимание местных блюстительниц правил, совсем не получаю от этого удовольствия.
Учебный год вступает в свои права. Несмотря на то что учеба официально началась в сентябре, последний месяц был так насыщен праздниками (включая Рош ха-Шана[133], Йом Кипур и Суккот), что учебное расписание состояло всего из нескольких дней, втиснутых между ними. Сейчас середина октября, и ближайший длинный праздник — это Песах в начале весны. Пусть перед нами и расстилается долгий и непрерывный сезон школьных занятий, мы с подругами утешаемся тем, что наконец-то обрели статус старшеклассниц, которому сопутствует солидный объем возможностей и привилегий.