Зейде не в курсе, но я уже даже не думаю на идише. Книги, которые он зовет змеями-искусителями, превратились в моих лучших друзей. Я уже испорчена — просто хорошо это скрываю. Вот и сейчас, глядя на библиотеку из окна своего класса, я думаю, что предсказание Зейде, наверное, сбылось, что книги притупили мою душу настолько, что я больше не подвержена набожности, окружающей меня. Это могло бы объяснить мою неспособность возрадоваться танцу ребе в Симхат Тора; все вокруг меня чисты и невинны, а я уже развращена словами и слепа и глуха к проявлениям святости.
Когда я в последний раз проникла в это запретное здание, мне было десять лет, но даже в этом возрасте я понимала, как важно было остаться незамеченной. Библиотека была практически пуста. Из-за тишины огромные комнаты казались бесконечными. Я нерешительно продвигалась по ним, не способная избавиться от парализующего смущения, которое сопутствует уверенности, что Бог наблюдает за тобой. Теперь же я боюсь туда заходить, потому что мне есть что терять. Я могу лишиться своего тщательно выстроенного социального статуса. Если Мириам-Малка об этом узнает, мне несдобровать. Не хочу страдать три следующих года в школе из-за одного необдуманного шага. И все-таки, думаю я, мне удастся усидеть на двух стульях.
В этом году я езжу на автобусе в отделение библиотеки в Мейплтоне в тридцати минутах отсюда. Маловероятно, что кто-то заприметит меня там, и я не спеша изучаю содержимое полок, прежде чем идти к стойке выдачи. У меня новый читательский — блестящая белая пластиковая карточка с эмблемой библиотеки, и дома я надежно прячу ее от посторонних глаз между сеткой кровати и матрасом. Там можно прятать и тонкие издания в бумажных переплетах; те, что в твердых обложках, хранятся у меня за комодом.
Из грез меня выдергивает тишина, которая внезапно воцаряется в классе. В дверях стоит миссис Фридман, которая ведет второй урок, и дожидается привычной почтительной увертюры; все ученицы должны столбом стоять возле своих парт, когда учитель заходит в класс. Я же стою возле окна, а не у парты, где должна быть, и учительница покашливает, выжидающе глядя на меня. Я спешу к своему месту с горящим лицом. Я уже успела выделиться.
Миссис Фридман — из высших кругов сатмарского общества; ее девичья фамилия Тейтельбаум, и она троюродная сестра самого ребе. Она реббиш, как зовут тех счастливчиков, которые могут похвалиться хоть какой-то связью с династией ребе. Миссис Фридман — с ее туго завязанным на голове платком, сутулостью и лицом без следов макияжа — просто излучает святость. Весь класс уже наготове у своих парт, ручки и тетради лежат на местах, всеобщее примерное поведение — эффект царственного присутствия учительницы.