В школе рассказывали, что если мы не покаемся в грехах до того, как в Йом Кипур в последний раз протрубят в бараний рог[155], то Ашем совершит собственное правосудие. За все в этом мире воздается по заслугам, подчеркивают учительницы; каждая толика страданий засчитывается и оценивается Богом. Я начинаю понимать, в чем заключается логика в утверждении, что мы грешны от рождения: из нее следует, что чем больше мы страдаем, тем большее зло являем собой. Но Баби и Зейде самые благочестивые люди из всех, кого я знаю, однако вся их жизнь наполнена страданиями. Что же такого они наделали, чтобы это заслужить?
Страдания сейчас совсем не те, что были раньше, объясняет мне Баби. Теперь люди жалуются на то, что у них нет красивой одежды или дорогой машины. «В моем детстве мы были счастливы, если в доме находилась хоть крошка еды, — вспоминает она. — Мы были вместе, и это было важнее всего».
Хоть Баби и не любит вспоминать о прошлом, мне изредка удается уговорить ее рассказать о своей матери. Ее звали Хана Рахиль, и многие мои сестры носят имена в ее честь. Хана Рахиль была пятым ребенком из семерых, но к тому моменту, как она вышла замуж, в живых кроме нее остались только двое. Когда она была совсем юна, по их венгерскому городку прошлась эпидемия дифтерии, и бабушка Баби смотрела, как ее дети умирают один за другим, как их глотки затягиваются пеленой и кислород прекращает поступать в их легкие. Когда умерли уже четверо и у маленькой Ханы Рахиль развился тот же жар, а кожа обрела мраморный рисунок, моя прапрабабушка громко взвыла от отчаяния и в припадке безумной ярости вонзила кулак в горло дочери, тем самым разорвав пленчатый нарост, который не давал той нормально дышать. Температура спала, и Хана Рахиль поправилась. Она пересказывала своим детям эту историю множество раз, но из всех них выжить и поведать ее мне смогла одна лишь Баби.
Не могу даже выразить, до какой степени меня волнует эта история. Я представляю себе эту мать семерых настоящей цедейкес[156] — святой, готовой на что угодно ради спасения своих детей. Баби говорит, что выздороветь ее дочери помогли материнские молитвы, а не разрыв пленки в горле. Но я совсем так не думаю. Для меня она женщина, которая взяла судьбу в свои руки, которая что-то сделала! Меня восхищает, что она решила действовать, а не опустила руки.
Я тоже хочу быть женщиной, которая сама творит чудеса, не дожидаясь воли Бога. Пусть я и бубню слова молитв вместе со всеми в Йом Кипур, но я не задумываюсь о том, что они значат, и уж точно не собираюсь молить о прощении.