Поскольку произошло это сразу же после атаки на башни-близнецы и прямо перед Йом Кипуром, ежегодным днем раскаяния, эта байка наделала много шуму. Что это, если не звоночек для всех нас? Пришло время покаяться по-настоящему. Нам только что доказали, что реинкарнация[154] реальна.
Эта история быстро разлетелась, а подробности ее менялись прямо на ходу. Каждый день кто-нибудь да заглядывал к нам, чтобы поведать предположительно истинную версию случившегося. Но не в истине было дело; в сухом остатке суть была одной и той же. Если рыба заговорила, значит, все это правда. Думать об этом было страшновато. Теперь вряд ли кто-то будет совершать обряд искупления перед Йом Кипуром, молясь только потому, что так принято. Все вокруг меня по-настоящему напряглись — люди восприняли эту историю всерьез.
Мне тоже хочется верить, что рыба заговорила, — но по иной причине. Я не желаю думать о своих грехах и пачке наказаний, уготованных мне Богом. Я хочу сосредоточиться на волшебном происшествии, на чудесном возвещении рыбы, после которого она испустила дух. Говорят, что эту рыбу в желатиновой глазури подали в доме рыботорговца во время трапезы перед постом.
Зейде не верит в говорящую рыбу. Он говорит, что Бог больше не творит чудес — не в наше время. Что он предпочитает действовать, не нарушая природный ход вещей, чтобы его вмешательство не привлекало внимания. Я понимаю, почему эта история может вызвать скепсис, но не могу согласиться с доводами Зейде. Почему это Бог вдруг перестал творить чудеса? Уж конечно, тот Бог, который раздвинул Красное море и осыпал манной пустыню, не утратил аппетит к эффектным жестам. Я скорее поверю в реинкарнацию, чем в ад. Мысль о загробной жизни кажется куда более сносной, когда знаешь, что есть возможность вернуться.
Несмотря на шумиху с говорящей рыбой, на Йом Кипур Зейде, как всегда, поедет в Нью-Сквер. Он давно дружит со Скверским Ребе и когда-то даже хотел туда переехать, но Баби воспротивилась. Она сказала, что у нее дурное предчувствие насчет этой деревни, которая тогда состояла из двух рядов коттеджей на северо-западной окраине округа Рокленд. И она оказалась права. Теперь у них там отдельные тротуары для мужчин и для женщин, помеченные разными цветами. Я сгорела бы со стыда, если бы мне пришлось жить там, где запрещено ходить по определенной стороне улицы.
Мы с Баби остаемся в Вильямсбурге и вместе идем в шуль в единственный день в году, когда женская секция используется по назначению. День поста все проведут в молитвах о прощении. Я плохо переношу пост, и необходимость простоять весь день в шуле никак не отвлекает меня от свербящего чувства голода. Все вокруг меня искренне каются, охваченные страхом, что сегодня их будущее решается на небесах.