– Нет. Не пожимай плечами и не думай, что меня удовлетворит такой ответ. Я звонил тебе без конца. Я думал, что ты злишься на меня. Я думал, что ты не отвечаешь, потому что сердишься на меня, поэтому теперь я хочу знать, почему ты только и делаешь, что винишь себя за то, что отвлеклась.
Закатив глаза, я, качая головой, посмотрела в сторону.
– Это неважно.
– Это важно. Это очень важно.
Я опять передернула плечами.
– Джесмин.
Почему он не мог оставить меня в покое?
– Джесмин.
Почему ему в голову пришла такая чушь?
– Джесмин.
Заворчав, я снова повернулась к нему и сердито прошептала:
– Потому что, что, какого черта, я могла бы сказать тебе, Иван? Что мне безумно жаль? Что я не думала, что подверну лодыжку и все разрушу? – практически выкрикнула я. Ужас охватил меня от кончика языка до пупка. Почему я кричала на него? И почему, черт возьми, я говорила ему об этом? Разве ему уже не было об этом известно?
Открыв рот, он посмотрел на меня так, словно получил от меня удар под дых.
– Джесмин…
– Прости, Иван, – прохрипела я, все мое тело сотрясалось от страха и беспомощности. – Я все испортила. Я постоянно все порчу. Я не знаю, почему я кричу на тебя. Ты ничего не сделал. Это все я. – Я говорила надтреснутым голосом, сжав руку в кулак. – Я облажалась. Это была моя вина. Не твоя.
Я почувствовала, что у меня вот-вот вырвется крик, отчего у меня перехватило горло. Он разрывал меня изнутри. И мне этого совсем не хотелось. Я не хотела, чтобы он вырвался наружу.
– Прекрати, – медленно произнес он, скользя взглядом по моему лицу, видимо, он все еще оставался в состоянии шока. – Собирай свое барахло. Ты едешь со мной.
Я посмотрела в его глаза и вздохнула:
– Нет.
– Да. Ты хочешь помириться со мной? Собери вещи на несколько дней и поедем со мной. Я не уйду отсюда без тебя, и я увезу тебя, даже если ты будешь брыкаться и вопить. Если ты будешь орать, что-нибудь вроде того, что тебя похищают, я расскажу всем, кто захочет меня слушать, что ты под наркотиками.
Я уставилась на него.
– Джесмин, на следующие полтора месяца у тебя передо мной – моральные обязательства. Собирай свои шмотки сейчас же. Мы уходим.
– Иван…
Он внимательно посмотрел на меня.
Гнев и боль скрутили меня изнутри в тысячу узлов.
– Мне правда жаль.
Мое внимание привлек его перекатывающийся кадык. Он медленно произнес в ответ:
– Я знаю.
Я остолбенела. От этого у меня заболела грудь.
– Я не хотела.
У него опять дернулся кадык.
– Я знаю.
– Я тысячу раз приземлялась после этого прыжка.
Опять.
– Я знаю, Джесмин.
– Я не понимаю, что случилось.
Если бы я не ощутила на своем подбородке его дыхание, я не поняла бы, что он тихо и медленно выдохнул.