– Очень небрежный, – солгал Иван, сжимая мое плечо.
– Ты скажешь мне, если я буду небрежна, правда?
Взглянув на Ивана, я вскинула брови, глядя, как он корчит рожу, потому что мы оба знали правду. Чтобы он сказал своей малышке, что она что-то делает неправильно? Несерьезно.
– Я скажу, если ты будешь небрежна, – послышался оттуда же с пола голос семилетнего мальчугана. – Ты вчера была небрежной.
– Нет, не была! – выкрикнула шестилетняя девочка, садясь так, что в первый раз с тех пор, как все мы – включая трех собак и двух поросят – заняли гостиную, чтобы посмотреть вечером короткую программу, стали видны ее темные волосы.
– Да, была! – заявил Дэнни, все еще не попадая в мое поле зрения. – Я наблюдал за тобой!
И тут раздался плач Елены оттуда, где она лежала с моим братом, словно она то ли хотела присоединиться к спору, то ли в конечном итоге стать посредником между братом и сестрой.
И все аргументы разом закончились. Послышался глубокий, протяжный вздох, а потом другой глубокий протяжный вздох, а потом шестилетка снова улеглась рядом со старшим братом.
Тишина продлилась, возможно, секунд десять, пока я не услышала, как они опять препираются друг с другом.
Боже, это был кошмар. Они оба были точно такими же спорщиками, такими же властными, упрямыми, своевольными детьми, которых, как я думала, я всегда обожала, но на самом деле они были настоящей занозой в заднице.
Но я очень любила их, они стоили двух сезонов, которые мы с Иваном пропустили из-за них. Дэнни никогда не узнает, что был зачат случайно в ту ночь, когда мы выиграли свой второй чемпионат мира… но он, безусловно, знал о том, что, когда я обнаружила, что беременна, я подумала, что это самая лучшая новость в моей жизни. Мы с Иваном зародили жизнь. Нечто, что получилось из нас обоих в одну из лучших ночей нашей жизни.
А через двенадцать месяцев, когда я наконец забеременела снова, мы сделали это сознательно.
Мне понадобилось всего несколько лет для того, чтобы понять, что у меня все получается, если рядом со мной находится нужный человек. И этот идиот, который обнимал меня и невзначай хватал в КЛ за задницу не меньше дюжины раз в день, который заботился обо мне и подстегивал меня, и каждый день моей жизни желал мне самого лучшего, был им.
И, словно точно зная, о чем я думаю, Иван наклонился и поцеловал меня в висок, прижимая еще ближе к себе.
– Мама, Дэнни ударил меня по руке! – завопила Тати, явно преувеличивая опасность. Вероятно. – Я дам ему пинок под за-ад.
– Что такое за-ад? – спросил Дэнни секунду спустя.
Мама, сидевшая рядом с Бенни, повернулась и самодовольно посмотрела на меня. Мы с ней точно знали, о чем она думает.