Он не помнил, сколько времени провел так, то забываясь коротким сном, наполненным кошмарами, то снова приходя в себя. Сначала он пытался звать, но никто не откликался. Кормить его не было нужды, все нужные вещества поступали в тело через специальные прикрепленные к нему трубки. Учитывая особенности тела иршасов, в туалетных комнатах, как таковых, нужды не было, но от этого он чувствовал себя не менее мерзко. Слишком грязным, слишком униженным и растоптанным. Даже если бы захотел, он не мог бы ни сопротивляться, ни колдовать, теперь даже кричать не мог. На десятую попытку вызвать таким образом хоть кого-то, даже палача, появился полуседой иршас с поблекшей чешуей – видимо, место было не самое благоприятное для работы, – и, все так же не говоря ни слова, вставил в рот распорку, не дающую кричать, а только тихо шипеть, сгорая от стыда от неслыханного унижения.
Ненависть – вот единственное чувство, что владело им спустя бесконечность одиночества. Она давала силы не сойти с ума от отчаяния. Проваливаясь в очередную черную бездну сна, он все чаще начал разговаривать с окружающей его темнотой, чувствуя, как оттуда следят чьи-то внимательные холодные глаза – или он уже свихнулся, и это только казалось? Впрочем, это было не важно. Это стылое чувство обреченности казалось знакомым, а темнота – родным убежищем. Словно все это уже было когда-то. И отчаяние, и боль, и… смерть. Он не сдался, нет, но ждал ее почти с облегчением.
«Знаешь, я только об одном жалею. – Кио усмехнулся, скаля клыки и свертывая хвост кольцом – здесь, во тьме, он был совершенно свободен. – Жалею, что Рин-э обо всем этом подумает. Ей и так тяжело приходится, карри Илшиарден не может сейчас ей помочь, а Лэи сама вынуждена быть настороже. После того как она сбежала в лес и вызвала повелителя фэйри, знатный скандал разгорелся – в узких, конечно, кругах. Только обвинить ее даже и не в чем. Да, покинула самовольно академию, но опять-таки по уставу отлучиться к родственнику она имеет право, а повелитель фэйри теперь ее отец. Как же дан Палач и наследник бесновались… – улыбнулся слабо в ответ на смешок темноты. – Я бы хотел сказать сестренке, как сильно она мне дорога, хотел бы предупредить. Мы всегда думаем, что у нас много времени, а потом вдруг его больше не остается, да? Должно быть, тебе смешно меня слушать, но я бы многое отдал, чтобы все изменить.
– Правда? – Холодный, едва слышный шепот разнесся в пустоте неожиданно громким эхом, заставляя вздрогнуть и взвиться вверх, скаля клыки.
– Ты мне не скалься, не напугаешь, перерожденный! Ответь, ты готов заплатить цену за то, чтобы восторжествовала