Строчки расплывались перед глазами. Шарсар, тем более такой устаревший, был трудным для понимания языком, но все же… Виски пронзила боль, закололо сердце. Кирино были, по сути, духами, человеческая оболочка являлась обманкой, пустышкой. Они могли надевать ее для удобства общения с другими расами, хоть и не любили, но никак не могли забеременеть и родить ребенка. Она не могла быть дочерью кирино Анайлисы. Но тем не менее она совершенно точно была дочерью иршаса Илшиардена. Горло сдавило, закружилась голова. Дар обжег изнутри, заставляя задохнуться от полузабытого чувства ненависти и отвращения. К ситуации. К самой себе. К тому, что ей придется это как-то рассказать, объяснить… И нужны ли будут уже ее объяснения Нильяру и отцу? Сила давила, разрывала изнутри, она была не в силах справиться со своими чувствами, с безумным страхом потерять все, что стало ей так дорого.
Теперь ты знаешь, почему никогда не была ей интересна. С тобой возились, как с породистым нужным жеребенком – с определенной целью. Кирино зачем-то очень был нужен иршас. Настолько, что она откуда-то добыла ему ребенка, в котором текла какая-то часть крови кирино.
Новый приступ боли. Тихое шипение, сорвавшееся с губ. Хвост метнулся, сбивая неловко небольшой боковой стеллаж. Желание исчезнуть отсюда стало настолько невыносимым, что сила выплеснулась сама ревущим потоком, и она провалилась в мерцающую, вопреки всем законам, арку портала.
Что прошло, того уж нет.
Марк Туллий Цицерон
Приземление вышло неожиданно мягким – прямо в центр огромной кушетки на небольших ножках. Рин тут же утонула хвостом в подушках и накидках – все они смотрелись удивительно органично, будучи сделаны в одной сине-янтарной гамме. Она это отметила как-то мимолетно, чувствуя, как выплескивается из тела сила, извиваясь черными угрожающими кнутами. Змейство, да где же это она? Как же это… как прекратить, не навредить, когда сердце разрывается от боли?
Вдох. Из горла вырывается хрип вперемешку с шипением. Картина, висящая на соседней стене, с грохотом падает на пол. Теперь ее еще и стыд захлестывает. Несколько подушек рассыпаются прахом.
– Нет… – Всхлип на грани слышимости.
Хвост молотит от бессилия, сбивая все вокруг в ком.
Колебание воздуха. Миг – и сильные, жесткие руки ловят ее, крепко, но не больно фиксируя. Мощный тяжелый хвост придавливает, не давая пошевелиться. Прямо на нее смотрят хищные алые глаза с золотыми звездочками. Теплое дыхание императора щекочет шею. На нем только легкая домашняя туника темного цвета, перехваченная поясом, волосы чуть мокрые, словно только из купальни.