Только вот отправились они совсем не туда, куда приказал наследник. Нет, за эти несколько слов, за «береги себя» она бы душу отдала и выполнила любой приказ. Но безопасность других была превыше всего. Слишком уж странно вел себя Тарой с дружками.
Что ж, она оказалась права, к своему великому сожалению. Атаковать пришлось сразу; признаться, тело среагировало быстрее, чем она сама поняла, что делает. Натаскивали их хорошо. Вот из горла вырывается дикое шипение, когда Рин видит, как трое подлецов подкладывают под небольшой пролом магические бомбы – распакованные свертки. И как только добыли, как пронесли? Конечно, им надо успеть убраться из зоны поражения самим, потому и медлят. Вот один остается – два разворачиваются.
– Дрянь!
Их лица вдруг искажаются до неузнаваемости, тела изламываются, выгибаясь в немыслимо-тошнотворных позах. Рядом ругается заковыристо фэйри, сбросив полностью человеческую личину. Красавица с острыми ушками превращается в зеленую гибкую деву, чей стан обвивают лианы, а длинные когти, почти в локоть длиной, разрезают воздух. Полный острых клыков рот подменыша раскрывается в беззвучном крике ярости и ненависти. Фэйри ненавидят чистый первозданный хаос, слишком близко он к ним, к их природе. Слишком легко забыться и шагнуть за предел, упиваясь силой и вседозволенностью, а потом сорваться в безумие. Тела тех, кто еще недавно был иршасами, поднимаются, дергаясь, как марионетки. Сквозь них прорастают нити гнили, выступая уродливыми наростами.
Рин бы с радостью ушла в спасительное объятие обморока, да только прятаться здесь некуда.
– Мой тот, что остался у стены, – звенит голос Лэйрилин. Окрасившиеся зеленью волосы вьются и льнут змеями.
– Мой правый, – усмехается Киоран. В ладонях некроманта уже танцуют две черные плети, окруженные зеленоватыми огоньками. – Рин, остался последний. Не бей убогого слишком сильно, у него и так мозги плесенью проросли! – Смешок. Но глаза мага смерти серьезные, холодные.
Рин прикрывает глаза, вновь призывая дар. Чешуя темнеет, заставляя тихо зашипеть, дернувшись; тепло исчезает под натиском леденящего холода. Это не иршасы и не живые существа. Это монстры. Плакать она будет позже, когда они останутся в живых, когда она вернется к Нильяру и все закончится.
– Суд мой да будет скор и справедлив! Веди меня, тан Ши, свою жрицу, – шепчут губы посвящение. Ладонь сжимает проявившийся фамильный клинок.
Ничто больше не имеет значения, кроме победы. Если стену разрушат, погибнут многие. Они просто не успеют сейчас никого позвать, а связь заглушена, на то и расчет. Дыхание замедлилось – транс помогал настроиться на бой. Все мысли пробежали в голове за долю мгновения, а руки уже плели атакующий узор. Кажется, кое-что избранник забыл сообщить. Например, о том, что среди мятежников оказался хаосит, похоже, что чистокровный и способный заражать своим хаосом других.