Кап! – особо крупная капля ударилась о край капюшона, разлетаясь брызгами прямо в лицо. Даже не понять – уже вечер или ночь? Унылые, залитые потоками воды поля тянулись вдоль дороги последние пару иторов. Неподалеку то и дело возникали по обе стороны невысокие холмы. Тело ломило от усталости, глаза закрывались – во время последней остановки выспаться не удалось – всю ночь ее мучили неясные, полные странных образов сны, которые забылись наутро.
Хлюп! – Нога со всего маху опустилась в лужу, забрызгивая одежду и сапоги.
– Арш! – тихо цыкнула, поспешно скручивая выбившиеся волосы в тугой пучок под капюшоном.
Пальцы начали синеть от холода, зуб на зуб уже не попадал – слишком резко, внезапно нахлынуло неконтролируемое чувство иррационального страха, заставляя сердце буквально выпрыгивать из груди. Тело подкинуло от всплеска возбуждения в крови. Реальность вокруг смазалась, потекла, мерцая серебристыми искрами. Рин с трудом удержала вскрик на губах. Да, здесь тоже шел дождь. Но это был словно другой мир.
Ни хмари, ни воды, разливающей потоки, ни серых холмов и вязкой глины под ногами. Серебристая лента дороги, состоявшей из мельчайших камешков, переливающихся всеми оттенками серого, уходила вдаль. Вдоль нее действительно тянулись холмы. Высокие и низкие, округлые, вытянутые вверх, все они были покрыты цветущим вереском. Фиалковый океан красок, бьющих в самое сердце, укутывающих своим дурманом, как и блестящие глубокие глаза-озера, виднеющиеся между холмами.
Воздух звенел, напоенный волшебством, как никогда раньше. Чистота. Невыразимая, недостижимая, обнимающая за плечи. Хотелось опуститься прямо в вересковый ковер, впитывая это чудо, хотелось застыть здесь навсегда.
Резкий пронзительный стон безумным диссонансом прозвучал в этой волшебной тишине, встряхивая не хуже, чем затрещина. Дорога была слишком гладкой? Мало случалось потрясений? Замереть, полностью расслабившись и глубоко вдыхая напоенный влагой воздух. Где-то здесь случилось что-то непоправимое. Или еще поправимое? Пахнет кровью. Обреченностью. Страхом. По коже пробежали мурашки. Сбежать бы куда подальше, прочь из кажущейся безобидной сказки, назад на разрытую мокрую колею. Но нельзя. Предашь себя, струсишь – и все покатится под откос. Если бы она ничего не умела – и тогда можно было бы попробовать подобраться незаметно, хотели бы, уже бы давно напали, когда Рин, очарованная, застыла здесь как столб. Но ведь она кое-что умеет. Больше, чем обыкновенный обыватель. Нельзя в кровати мечтать о подвигах, а в реальности удирать от проблем.