– Благодарю вас, мой Мастер. – Мужчина коснулся пальцами виска, словно отдавая честь. – Я пришел просить совета.
Фигура в кресле шевельнулась, поднимаясь. Одно легкое движение – и плащ стекает на пол. Черноволосый юноша с трудом удерживает крик на губах, невольно отшатываясь. Илшиарден чуть поморщился, невольно задетый такой несдержанностью подопечного. И пусть он когда-то сам чуть не заорал от неожиданности и липкого ужаса, но давно уже ни внешность, ни дар его учителя не пугали. Как может пугать тот, кто стал дороже родных?
Слепой паяц, чокнутый пророк, вестник смерти. Как только не называли второго члена Магического Круга, Мастера пыток, магистра прорицания Эо шэ Дарша. А хрупкий, как подросток, мужчина смотрел на них безмятежно синими, слепыми глазами без зрачка и белка и улыбался уголком губ. Он давно привык к реакции на свою внешность – на вынужденную слепоту, глаза Видящего и уродливые шрамы на лице и теле. Даже Илшиарден мог только догадываться о происхождении большинства из них. Но жалеть его? Нет, глупцом был бы тот, кто посмел пожалеть этого древнего, который, вопреки всем страшилкам и сплетням, был более в своем уме, чем все окружающие.
– По поводу этого змееныша? – шевельнулись тонкие губы. – Вы все правильно сделали, твой принц молодец. Скажи, пусть зайдет как-нибудь. А что касается малыша… – Мальчишка негодующе фыркнул едва слышно, но Илшиарден осадил его одним взглядом. – Защиту я поставлю, но от судьбы не спрячешься. Мальчик с чужой душой, древняя кровь, мертвая кровь. – Белые пальцы касаются лица, порхая по нему, узнавая, изучая. – Можешь спасти, а можешь погубить. Ненависти яд до дна разъедает, но она же и спасет. Кровь короны, не родная, но ближе нет, боль такая, что смерть не заберет. Не твоя вина и война не твоя. Шанс есть всегда, как и спасение. Беспамятство твое – благо, не буди воспоминания.
Только карри заметил, как засеребрились бисеринки пота на лице прорицателя, как задрожала узкая рука. Перехватил осторожно, усаживая в кресло, и так же молча поднес заранее подготовленный травяной напиток. Эо кивнул в ответ, в усмешке обнажая длинные ядовитые клыки.
Киоран застыл бледной запуганной тенью, тяжело дыша.
– Не пытайся вспомнить и понять. Просто живи, оно само потом придет, – негромко сказал мужчина.
Помогать мальчишке он не собирался, сам справится.
– Вы ведь не объясните больше ничего, Мастер?
Снова это раздражающая всезнающая улыбка, которая хранит в себе все тайны мира.
– Жмет ошейник, миэли? – неожиданно тихо спрашивает древний.
Да, он слеп. И все же остроте его зрения и зрячие могут позавидовать. Ведь он видит то, что скрыто. По телу проходит невольная дрожь, а пальцы скользят по шее, словно пытаясь оттянуть проклятую удавку. Свидетельство его верности. Его глупости.