— Скажем так, подобный утилитарный подход, по моему мнению, может показаться обидным. Вон ему, — Веретенников кивнул на грустно взирающий на них лик, — хотя, если уж он терпит все эти кресты…
— Кресты? А что с ними не так? — не удержался Лунин, никогда не предполагавший, что его может заинтересовать подобная тема для разговора.
— Ну как, что? — Веретенников закрыл зонт и теперь стоял, опираясь на рукоятку, как на трость. — Если вы помните, то именно на кресте он умер.
— Ну да. — Религиозные познания Ильи были невелики, но с последним утверждением собеседника он был абсолютно согласен.
— Да, — задумчиво повторил Андрей, — и вот везде, на наших церквях, на наших шеях кресты. Вы думаете, это нормально? А что, если бы ему отрубили голову? Палач топором на эшафоте. Мы бы тогда поклонялись топору или, быть может, эшафоту? Вам не кажется странным, что мы поклоняемся символу смерти?
— Так он же потом вроде как, — замялся Илья, чувствуя, что запас его познаний фактически исчерпан, — ну, ожил.
— Это случилось уже через несколько дней после того, как его с креста сняли, — поморщился Веретенников, — я вижу, Библию вы давненько не перечитывали. Я, признаться, тоже, а вот за последний месяц времени много было, перечел, знаете ли, даже и Ветхий Завет осилил. Скажу так, весьма занимательно, есть над чем поразмыслить. Будет время, рекомендую.
— Я непременно, как только время появится, — кивнул Лунин. — Насколько я знаю, вас завтра выписывают?
— Слава богу, да. — К радости Лунина, Веретенников согласился сменить тему разговора. — Местные эскулапы сочли, что дальше я уже могу долечиваться дома. На воды рекомендуют поехать. Кисловодск или Карловы Вары. Я думаю, что у чехов должно поприличнее быть.
— Наверно, — не стал спорить Илья, — я, собственно, поэтому и хотел встретиться. Раз вы скоро уедете, может быть, попытаетесь еще раз вспомнить тот день? Я понимаю, вам тяжело…
— Не в этом дело. — Веретенников взглянул на Илью и приглашающе взмахнул рукой. — Пройдемся немного? Тяжело — это все ерунда. Мне будет гораздо легче, если вы сможете поймать этих выродков. Что вы хотите, чтобы я вспомнил, их лица?
— Это было бы вообще замечательно. — Лунин вспомнил безуспешные попытки составить фотороботы преступников и, вздохнув, неторопливо зашагал по узкой асфальтированной дорожке, тянущейся по периметру небольшого окружающего часовню сквера.
— Понимаете, я почти все время думаю про тот день, — продолжил Веретенников, — пытаюсь вспомнить какую-нибудь деталь, какую-то мелочь, которая поможет мне уцепиться за нее и вытянуть остальные воспоминания. Но ничего не выходит, совсем ничего. Один раз я даже видел тот день во сне, скажу вам честно, это было ужасно. Когда проснулся, думал, у меня сердце прямо изо рта выпрыгнет. И все равно то, что я видел, — это было именно то, как я запомнил те минуты, а не как оно было на самом деле. Вы понимаете?