В видеоролике, который мелькал перед нами на небольшом экране, рассказывали о том, как вести себя в зале суда, причем актер, исполнявший роль пристава в суде, по какой-то причине накрасился яркой губной помадой, нарумянился и надел на голову парик: то ли это была жертва некомпетентного визажиста, то ли не скрывающий своих наклонностей трансвестит. Я испытала облегчение, заметив, что не мне одной ролик казался забавным. Молодая студентка, сидевшая справа от меня, тихо хихикала, уткнувшись носом в ворот пиджака.
Улыбка получилась натянутой – я вдруг поняла, что очень давно не улыбалась. Прошел месяц с тех пор, как я вернулась домой, когда мне пришло извещение о вызове в суд в качестве присяжного. Все это время я без конца ездила в агентство, предоставляющее услуги «ускоренного» оформления виз. Там мне обещали, что совершенно точно смогут добыть визу Соединенного Королевства всего за три дня. Однако, как вскоре выяснилось, ускоренное оформление виз – бизнес довольно сомнительный, они вовсе не гарантировали, что я получу готовую визу в течение трех дней; единственное, что мне пообещали в этот срок, – это подать от моего лица полный комплект документов. После двух неудачных попыток агентство все еще не теряло надежды на удачный исход.
Мою первую заявку на стандартную гостевую визу сроком на полгода отклонили, несмотря на то что сотрудница пограничной службы в Глазго уверяла меня, что этого не произойдет. Я была разочарована, но не удивлена. Мне сказали, что я посещала Великобританию слишком часто, чтобы цели моих поездок можно было считать туристическими.
Вторую заявку на долгосрочную гостевую визу также отклонили из-за злосчастного штампа, который пограничная служба поставила в моем паспорте. Судя по всему, эта черная отметка была даже хуже, чем печать Каина, своего рода паршивая овца в стаде паспортных штампов. Теперь мне бы вряд ли удалось так просто пересечь границу, причем не только Великобритании. Как выяснилось, избавиться от этого штампа можно было только после замены паспорта, то есть через семь лет. Я могла выбросить его, порвать или потерять, но штамп все равно бы никуда не делся. Его чернила просочились сквозь страницы, оставив пятно в компьютерной базе пограничной службы. У них были мои отпечатки пальцев, моя фотография. На меня завели дело. Отныне я была у них на крючке.
Когда в агентстве мне сообщили о повторном отказе, я схватилась за голову. Теперь передо мной стоял куда более сложный выбор. Каждая новая заявка требовала уплаты пошлин и заметно била мне по карману, причем даже в случае отказа денег мне никто не возвращал. Сумма, которую я отложила на черный день за то время, пока жила в Лос-Анджелесе, таяла с пугающей скоростью.