– Видите ли, господин Благолап, – начал барсук, – мы с женой с самого начала приняли решение вас игнорировать, потому что, по правде говоря, мы были до глубины души возмущены преступлением того ежа. Тем более что мы были близко знакомы с господином Эдгаром. Итак, мы решили избегать каких бы то ни было контактов с вами. Однако по мере того, как проходили дни…
– …да, – подхватила его жена, – по мере того, как проходили дни, мы начинали понимать, что это глупо и смешно, поскольку лично вы ни в чем не виноваты. И вот мы просим у вас прощения за наше недостойное поведение по отношению к вам, а также, если вам будет благоугодно, разрешения пожать вашу руку.
Эти добрые слова пришлись как нельзя кстати… Джефферсон, который вот уже несколько часов был весь на нервах, не выдержал, и слезы покатились у него по щекам. Он протянул барсукам обе руки и, запинаясь, проговорил:
– Да, конечно… я все понимаю… спасибо вам, спасибо… это так… спасибо… я ужасно тронут…
Барсуки тоже были растроганы. Все трое чувствовали, что разделили друг с другом какое-то глубокое, особенное счастье: то было счастье примирения.
Роксана позвонила незадолго до полуночи, и Джефферсону пришлось разочаровать ее: Жильбер не появлялся и не звонил. А на него это совсем не похоже. Что-то с ним случилось. Роксана высказала предположение, что у него просто-напросто разрядился телефон. И что немного позже он сам явится, сияющий, как всегда, и все им расскажет. Так что не стоит так изводиться.
Вот только Жильбер не вернулся ни немного позже, ни гораздо позже. Он вообще не вернулся, и Джефферсон провел ночь, задремывая и просыпаясь в холодном поту от бесконечно повторяющегося тяжелого сна, в котором его неотступно преследовала машина с двумя людьми и наезжала на него. В конце концов он оказался пленником в этой машине, на дне какого-то оврага, раненый, не способный шевельнуть ни рукой, ни ногой. Снаружи колотили по капоту – кто-то хотел проникнуть внутрь. Он не знал, друг ли это, который хочет помочь, или враг, желающий ему погибели. А по капоту все стучали и бухали. И опять стучали.
Тут Джефферсон окончательно проснулся и понял, что стук ему не снился, а был вполне реальным. Это стучали в дверь номера сто восемь в отеле «Мажестик» – в дверь его номера. Электронные часы показывали 6:45. Джефферсон вскочил и взялся за дверную ручку.
– Кто там? – на всякий случай спросил он.
– Я! – отозвался Жильбер. – Открывай давай!