– Тем не менее, пока ты жил в деревне, ты, верно, видел, что, когда наступают холода, некоторые подобного рода птички приближаются к человеческому жилищу… и даже ищут там убежище.
– В котором им никогда не отказывают, это правда. Что, господин, раз уж в лютый холод эти воробушки имеют право задаром греться у крестьян, это и есть доказательство того, что я только сказал: Бог на них гневается не больше, чем на других, иначе он бы создал их размером с уток… вместо того чтобы сделать совсем маленькими, как мух… и тогда крестьяне не греться бы их пускали, а подавали бы к столу, – на тарелке, с картошечкой и репой.
* * *
Паскаль поднялся на второй этаж, в ту комнату, которую когда-то занимал. Там, из сундука, вделанного в стену, он вынул несколько свертков золота…
Затем он вернулся к слуге и, заперев вместе все окна и двери, они отправились в обратный путь.
Опередим их часа на два и войдем в «Золотую колесницу» вместе с нашим милым Ла Пивардьером.
Вернувшись в лавку, он выглядел таким расстроенным и взволнованным, что Жильетта, искренне любившая дядю, тотчас заметила его ненормальное состояние и поспешила предложить ему стул.
– Что с вами, дядюшка? – вскричала она. – Как вы бледны!
– Гм!.. Бледен, говоришь? – спросил он поспешно.
– Ужасно бледны! Вы, верно, озябли?
– Да… я озяб… бррр!.. Сегодня так холодно!
– Если хотите, я принесу вам горячего бульону… чтобы вам согреться?
– Не откажусь, милая Жильетта. Поди принеси мне бульону, малютка.
Жильетта исчезла в глубине магазина. В эту минуту из-за стойки вдруг донеслось какое-то рычанье.
Это Моник Латапи заворчала на свою племянницу за слишком нежную ее заботливость о дяде.
Ла Пивардьер повернулся к жене, которую до сего времени не замечал, что, впрочем, нисколько не удивительно, так как день клонился уже к вечеру, а горбунью и без того едва можно было разглядеть в ее кресле, за решеткой.
– А-а! – произнес Ла Пивардьер. – Так ты здесь, моя дорогая красавица!
– Где же вы хотите, чтобы я была? – язвительно спросила дорогая красавица. – Я не разгуливаю целыми днями, как некоторые.
– Если ты намекаешь на меня, то сильно ошибаешься: я прогуливался не удовольствия ради, доказательством чему служит уже то, что я чувствую себя не совсем здоровым.
– Да… да… И вам нужно бульону… самого крепкого… а суп доливай после водой… Пуф! Так я вам его и дала!
– Ну, полно!.. Не выходи из себя, моя милая!.. Боже мой, Жильетте недолго придется баловать меня!
Госпожа Латапи подняла голову
– Что? Вы скоро уезжаете? – спросила она, уставив свои маленькие глазки на мужа.