Теперь узнаем, о чем же это они рассуждали так горячо, что, в более погожую погоду, наверное, давно бы уж собрали вокруг себя толпу зевак.
– Уверяю тебя, Ивон, это он… Непременно он! Черт побери, что ж я, не знаю своего мужа?
– Разумеется, кузина Сильвия, кому же знать его лучше, чем вам! Да мне и самому кажется, что это господин Антенор… Что же вы намерены делать, кузина, если это действительно он?
– А то, что я теперь без него не пойду! Конечно, если бы мы не встретили моего милого друга… то так бы и вернулись, как пришли… Но раз уж случай свел нас… я им воспользуюсь!.. Какое счастье, Ивон, что ты остановился у этой лавки! О чем только он болтает с этой горбуньей?
– Уж точно он не о любви говорит с этой старой уродиной… вам нечего бояться, кузина.
– Ах, нет! Я нисколько его не ревную! Смотри, перед ним чашка…
– Вероятно, он зашел в этот дом выпить чего-нибудь.
– Выпить!.. Но здесь продают не питье… а ленты… позументы… и разные другие товары!.. Взгляни на вывеску: «Золотая колесница», госпожа Латапи…
– Ну, верно, эта госпожа Латапи знакомая господина Антенора, ведь он из Парижа – понятно, что у него есть и знакомые здесь, – вот он и зашел повидаться, из вежливости.
– Ах! Я не могу дольше стоять здесь, на холоде. Я совсем замерзла. Войдем в лавку, Ивон!
– Войдем!
– Если он рассердится, что я уехала из Нанта без его позволения, то, думаю, он рассердился бы еще более, когда бы узнал после, что я была в Париже, видела его, но даже не подошла к нему.
После такого заключения бретонка решительно отворила дверь лавки и вбежала туда в сопровождении своего кузена.
– Здравствуй, Антенор! Здравствуй, мой милый муженек! – вскричала Сильвия. – Это я! Прежде поцелуй, а потом уж брани.
Нет, перо слишком слабо; надо взять кисть, чтобы вернее изобразить тот эффект, который произвело появление этой женщины в магазине «Золотая колесница»! Двоеженец как сидел, так и остался сидеть, словно громом пораженный. Что касается Моник Латапи, то, услышав, что молодая женщина назвала Антенора своим «муженьком», она вперила в нее свои маленькие глазки с выражением не отчаяния, но какого-то злорадства, ожидая, что та повторит еще раз и она убедится в том, о чем начала уже догадываться.
Представьте же себе эту картину, на первом плане которой вы видите группу из трех лиц: с левой стороны стойки – Антенора, пригвожденного страхом к стулу; посреди лавки его жену Сильвию, стоящую в недоумении против него, и с правой стороны стойки – другую его жену, Моник Латапи, с выражением какой-то злобной радости; на втором плане, у дверей, кузена Ивона Легалека и Жильетту, вбежавшую на этот шум, – вот перед вами стоят пять фигур, на лицах которых отображены самое крайнее удивление, ужас и онемение.