Впрочем, на всем продолжении этой сцены не было еще произнесено ни одного слова, которое окончательно скомпрометировало бы его в глазах по крайней мере той, которую он любил, его дорогой Сильвии!
Больше терять время было нельзя! Пословица говорит: умный пользуется настоящим, глупец рассчитывает на будущее. Так как Латапи, задыхаясь от бешенства, смолкла, то он и поспешил воспользоваться этой минутой.
Схватив свою вторую жену Сильвию и ее кузена Ивона за руки, Ла Пивардьер, толкая их к двери, закричал: «Ступайте!.. Ступайте!»
Но он ошибся в своем расчете!
Его первая жена, Моник Латапи, мгновенно опомнившись, бросилась к двери, загородив им выход.
– А, так вы хотите бежать! – вскричала она таким грозным голосом, что Антенор в испуге попятился, и даже Сильвия вздрогнула. – Ха-ха! Нет, вы не уйдете так, прекрасная парочка! Жильетта… позови Рике… скорей!.. Пусть сходит за полицией… Что ж ты стоишь, проклятая девчонка? А! Так и ты мне изменяешь!.. Постой же, обойдусь и без тебя. Помогите!.. Спасите!.. На помощь!.. Скорее!.. – вдруг завопила она неистово.
– Ах! Господин Паскаль, Богом заклинаю, спасите меня!
Паскаль Симеони и Жан Фише появились на пороге магазина в ту самую минуту, когда, взбешенная неповиновением Жильетты, Моник Латапи сама принялась звать на помощь, отворив настежь дверь на улицу.
Но они слышали не только неистовый крик лавочницы, но и умоляющий, отчаянный зов ее мужа.
При виде беснующейся горбуньи, растерянного Антенора, этой бледной бретонки, ее изумленного кузена и смущенной Жильетты Паскаль тотчас же понял, в чем дело, и, не теряя времени, принялся распоряжаться по-своему.
Оттолкнув хозяйку, он поспешно запер дверь магазина.
– Замолчите, госпожа Латапи! – скомандовал он.
Но так как та продолжала кричать еще неистовее: «Ко мне, соседи, соседки… ко мне, прохожие!», Паскаль Симеони обратился к своему слуге с выразительным жестом.
Жан Фише не замедлил понять этот жест и, схватив Латапи, заткнул ей рот первым попавшимся под руку куском материи.
– Теперь, – продолжал искатель приключений, по-прежнему обращаясь к слуге, – отнеси эту милую даму в ее комнату и оставайся при ней, пока я не приду туда.
Жан Фише молча повиновался и исчез, унося на руках милую даму.
Повернувшись к Сильвии, Паскаль сказал:
– Сударыня, особа, от которой я вас только что избавил, самая ожесточенная кредиторша вашего мужа, в чем, вероятно, он боялся вам до сих пор сознаться. Он ей много должен… И так как он не в состоянии еще расплатиться с ней, то она из мщения засадила бы его в тюрьму… если б я не подоспел. Теперь, из опасения, чтобы не случилось с ним нового несчастья… так как он еще слишком беден, чтобы уплатить долги… советую вам обоим немедленно оставить Париж и не выезжать никуда из ваших краев.