Гонен, равно как и Валетон, сняв шляпы, стояли в безмолвии.
– Кто из вас хозяин? – продолжал он, смерив обоих надменным взглядом.
– Я, монсеньор, – отвечал Гонен.
– А! – произнес командир ловкачей… – Точно, теперь я тебя узнал, старый фигляр. Я видел твою лукавую физиономию на Новом мосту. А ты меня разве не узнаешь?
– Прошу извинить меня, монсеньор, но вы, кажется…
– Ну?
– Господин де Лафемас.
– Угадал! Да, я господин де Лафемас, который ничего не боится… и никогда не отказывается исполнять повелений первого министра. Ха-ха! Не оттого ли ты и не спешил меня встретить! Ну, давай же скорей вина! А ты, долговязый, чего уставил на меня свои глупые глаза? Не слышишь, что мы пить хотим? Поторопись же… а не то береги свои уши!
Говоря это, он повернул за плечи Валетона, который стоял, не помня себя от радости, услышав имя Лафемаса.
– Сейчас, мой добрый господин, – сказал ларошелец, улыбнувшись но весь рот. – Сбегаю в погреб и принесу вам оттуда все, что у нас есть самого лучшего!
Гонен хотел было последовать за своим слугой, но Лафемас удержал его.
– Ты останься, – сказал он, – нам надо с тобой потолковать… потолковать и… но всему свое время.
Все ловкачи сели, Лафемас поместился посередине.
Гонен, окруженный этими семью мужчинами, стоял как перед судилищем.
Но с той минуты, как дела приняли такой оборот, что бывший фигляр ничего уже не мог в них изменить, он, отказавшись от первоначально задуманного плана, постарался вернуть себе все хладнокровие, столь необходимое при подобных обстоятельствах.
– Прежде всего, – резко бросил Лафемас, – что тебе известно об убийствах, совершавшихся в этих краях на протяжении последнего месяца?
– О каких убийствах, монсеньор? – воскликнул Гонен.
Лафемас нахмурил брови.
– Как! В нескольких шагах от твоего дома… убили десять человек за четыре недели… а ты притворяешься, что ничего не знаешь!..
– Ах! Извините, господин де Лафемас… Это правда, я слышал, что несколько бедных сеньоров были найдены мертвыми… в четверти мили отсюда… в Оливетском лесу.
– Так это прекрасное местечко, где убивают моих друзей, зовется Оливетским лесом?
– Как! Так это была ваши друзья, господин де Лафемас?
– Ты этого не знал?
– По чести говорю, не знал, равно как и того, что их убили, потому что здесь все думают, что они погибли на дуэли.
– На дуэли! Хороша дуэль, в которой все противники пали!
– Разве такого иногда не случается?
– Да… иногда… но не всегда же!
– Однако же так думает и сам господин парижский прево…
– Парижский прево настолько же глуп… насколько ты, возможно, преступен.
– Преступен! На каком основании вы так меня обвиняете, монсеньор?