Анс ответил, пожав плечами:
– Выбирает, почему нет. Правда, для этого новое оружие должно быть сильнее, чем прежнее. Например, сейчас, когда у меня есть Серебряный, – имя меча прозвучало с нежностью, – ко мне не пристанет ни один простой. А тогда у меня была игрушка, вот почти как у тебя сейчас.
Я насупилась. Ничего себе игрушка! Да мои “дракончики” ого-го какие!
И в то же время я не могла не почувствовать соблазн при мысли о том, что у меня может появиться новое оружие – ещё сильнее, ещё прекраснее. Засаднило в душе: интересно, мой Хранитель выбрал Хена?.. Или его продали кому-то другому? И теперь он верой и правдой служит этому другому, защищает его и повинуется его руке.
Злость заставила сжать кулаки. Нет уж, я не сломаюсь и не приму это как должное. Когда-нибудь обязательно отыщу Хранителя и верну его в клан.
Я спросила вслух:
– Можно отобрать чужое оружие?
Анс качнул головой:
– Только если убить его хозяина. Но и тогда нет гарантии, что магия выберет тебя. Хотя, конечно, шанс на это есть, особенно если находиться ближе всего.
Он вдруг сделал большие глаза и испуганно уставился на меня.
– Ты ведь не хочешь отобрать у меня Серебряного? – спросил дрожащим голосом. Ещё и схватил себя за плечи, как будто не в силах был побороть ужас. Шутник несчастный.
– Ты клановый? – спросила я, открывая тугую дверь зала.
Свежий весенний ветер ударил в лицо, встрепал волосы.
– Клановый, – весело подтвердил Анс, выходя за мной. – Клан Архалла, если это тебе что-то скажет.
О-о! Ещё как сказало. Я отлично знала этот клан, хоть его земли и располагались далеко на востоке. Отец частенько говорил, что было бы неплохо, если бы Сантерн на западе стали хотя бы вполовину так сильны, как Архалла на востоке.
Захотелось сказать ему, что я Сантерн. Но нет, глупости. Я сама порвала с кланом, так чего уж пытаться откусить от его известности. Хотя в глубине души я всё равно считала себя Сантерн, по крови, по внешности, по характеру.
Не успев додумать мысль, я вдруг поймала себя на неуютном ощущении. Подняла глаза – и увидела неподалёку, шагах в десяти-пятнадцати, прислонившегося к забору высокого темноволосого парня. Он был одет как боевик, но при этом довольно щегольски: в тёмно-серую рубашку с раскрытым воротом, замшевые штаны, начищенные блестящие сапоги с широкими ботфортами. Талию обхватывал рыжий кожаный пояс.
Но удивила меня не его одежда – а выражение лица. Стальные голубые глаза были зло прищурены, и у меня отчего-то было такое ощущение, что и ледяной взгляд, и бурлящая под внешней невозмутимостью злость предназначаются мне.