Отрыдавшись, я приняла душ, смыла косметику. Заодно выяснилось, что у меня начались те самые дни календаря. Вот откуда все эти эмоции, все колебания настроения, глупые мысли.
Я, конечно, не собиралась соблазнять Марка, но переоделась всё равно в самое красивое, что у меня было: короткие шортики и бело-розовую майку. Поверх только накинула толстовку: в большой комнате, где я сидела, постоянно была открыта дверь на балкон из-за Рыся.
Заварила чай: наверняка Марк придёт промёрзший насквозь. Хоть и конец апреля на дворе, по ночам температура опускается не на шутку, даже тёплая экипировка не спасает.
Отправила Марку пару сообщений, извинилась за неуравновешенность, попросила возвращаться скорее. Очень хотелось написать что-нибудь милое, но ничего так и не пришло в голову, мне никогда не давались все эти мимимишные штучки.
Сообщения достигли адресата, но значок «прочитано» не загорался. Я со вздохом отложила телефон. Рысь пришёл обниматься, я стала его гладить и так, в кресле в большой комнате, незаметно и уснула.
Проснулась от звонка. Точно, Марк же отдал мне свои ключи. Вскочила, напугав мирно спящего рядом Рыся, помчалась в прихожую.
И услышала за дверью голос Марка — и женский голос: высокий, немного пьяный, насмешливо-довольный, то и дело взрывавшийся смехом. По сердцу словно полоснули когтями. Он не один. Руки вмиг задрожали, в ушах зашумело, сознание словно отдалилось, и я видела со стороны, как мои непослушные пальцы пытаются открыть замок.
Дверь подалась, как будто её потянули снаружи. Я до последнего надеялась, что там всего лишь знакомая, но стоило им переступить через порог, как всё стало ясно. Знакомые не виснут так и не оставляют следы помады на лице, не задирают край футболки, поглаживая кожу, не касаются паха игривыми движениями. И знакомых не придерживают так расслабленно за талию, позволяя им всё это.
Смех женщины замолк. Она увидела меня и с возмущением спросила:
— Это ещё кто?
Марк ответил сухо и равнодушно:
— Так, убирает у меня.
На меня он не смотрел, будто я была ему противна.
— Сестра, что ли?
Я застыла в двух шагах от них, не в состоянии ни произнести хоть слово, ни убежать. Горло как в тисках сжимали, руки и ноги онемели, и только сердце билось отчаянно, будто пыталось улететь.
Женщина — блондинка лет двадцати пяти, очень ухоженная и красиво, хоть и немного вульгарно одетая — отцепилась от Марка и, не обращая больше на меня внимания, по-хозяйски зашла в прихожую. Остановилась, начала снимать сапоги.
Я метнулась к раскрытой двери. Ни минуты больше не хочу здесь находиться. Замешкалась у порога, надевая кеды — и Марк нагнал меня, схватил за руку. Я подняла на него глаза, зрение туманилось из-за выступивших слёз. Марк сверлил меня взглядом, и в этом взгляде было так много всего: непонимание, неприкрытое желание, бешенство, безмолвный крик — что я замерла, как мышь перед змеёй.