— Что происходит? — раздался недовольный голос блондинки.
— Проваливай, я передумал, — ответил ей Марк, не отводя от меня глаз.
— Что-о?! Да ты вообще с дуба упал? Ты…
Она бы, наверное, не успокоилась, но Марк дёрнул меня на себя, припёр к стенке своим телом, словно боялся, что я сбегу, нащупал в заднем кармане портмоне и вытащил оттуда несколько купюр. Не глядя, сунул блондинке:
— На такси. Дверь захлопни.
— Вообще охамели вконец. Фиг ли привозил-то? — возмущённо сказала та, но деньги взяла и зацокала каблуками к выходу.
Дверь за ней закрылась, и наступила тишина.
Я дёрнулась, пытаясь выбраться, но Марк припечатал рукой стену, блокируя путь.
— Что с тобой, мать твою, такое?.. — спросил он жёстким голосом. — То отталкиваешь, то ревнуешь так, что из дома уходить собралась. Ты меня с ума сведёшь.
Глазам стало горячо, и я поняла, что опять плачу. Ну что же это такое, сколько можно реветь? Он сейчас окончательно уверится, что я истеричная идиотка.
Но он ничего не сказал, только с резким выдохом, почти стоном склонился ко мне. Я почувствовала мягкое прикосновение губ к векам и поняла, что он ловит мои слёзы. От такого они вмиг пересохли. Я положила руки ему на грудь, сама не зная, чего хочу — то ли привлечь его к себе, то ли оттолкнуть, то ли сорвать с него футболку, на которой ещё остался запах духов той женщины.
— С ума сведёшь… — повторил Марк тихо.
И накрыл мой рот поцелуем.
Я забилась от неожиданности, но он не отпускал, стиснул ещё сильнее в объятиях, до боли в рёбрах, до невозможности дышать. Я раскрыла рот, чтобы ухватить немного воздуха, рвано задышала ему в губы. Марк не упустил момента, проник языком, заставил запрокинуть голову под напором. Его сердце бешено стучало под моими пальцами, безумный стук сводил с ума. Его губы терзали мои, наполняли его вкусом, его запахом, им самим. Чувствовался слабый привкус алкоголя. Забыв обо всём, я ответила на поцелуй. Чтобы устоять на ногах, вцепилась в волосы Марка, в затылок, притягивая к себе, растворяясь, плавясь в нём.
— Королева… снежная… ледяная… снежинка моя, — шептал Марк между поцелуями, больше похожими на метки, почти болезненными и невыносимо приятными в своей остроте. Он теперь целовал меня в шею, ключицы, задрал майку, его руки гладили моё тело. — Моя сказочная…
Я изнывала от желания продолжать, позволить ему всё, стащить одежду с себя и с него — и вдруг опомнилась.
— Марк… Марк… стой. Да стой же ты!
Он поднял разгорячённое лицо, но не отпустил меня, только напрягся. Руки, изучающие моё тело, остановились. В расширенных от возбуждения зрачках пылало бешеное желание, и мне хотелось вечно смотреть в них и облизывать губы от жажды поцелуев.