— Чего смеетесь над стариком? — пробурчал Матеуш. — Нет ничего смешного.
— А тебе жалко, что ли? Нельзя же все время плакать, — огрызнулся Феликс.
Дождя еще не было, но чувствовалось, что он вот-вот пойдет, и лишь ненадолго, чтобы отдохнуть, повис в воздухе; в открытом поле резкий холодный ветер дул со всех сторон, заставляя торопиться. Надо было переставлять копны почерневшей пшеницы, поворачивая снопы мокрой стороной наружу; если в течение ближайших нескольких часов не пойдет дождь и продержится ветреная погода, колосья немного обсохнут и можно будет их обмолачивать, а зерно потом досушится в зернохранилище, правда, это уже не будет зерно высшего качества, эти госхозы никогда не успевают управиться вовремя.
— Тебе-то какая печаль, Матеуш, — болтал Феликс. — Если бы они успели, нам бы не было работы. Слава богу, что не успели.
Феликс, конечно, был прав, но смотреть, как пропадает зерно, тоже не ахти какая радость, даже если это зерно не твое, не тобою посеяно и ты не хозяин, а всего-навсего арестант, случайно попавший на поле, вроде как для передышки. Матеуш работал старательно и даже заботливо, растрепывал слипшиеся колосья, чтобы их лучше ветерком обдувало, поглядывал на небо, не хлынет ли дождь, радовался светлым полоскам неба среди туч, поправлял кое-как поставленные своими же братьями-заключенными стога, тронутые плесенью снопы откладывал и потом ставил отдельно. Феликс поначалу все пожимал плечами, глядя на эту чрезмерную старательность, но потом сам увлекся и последовал примеру Матеуша.
— Стараетесь, будто на своем поле. Стоит ли так работать? — сказал один из заключенных.
— Отставить разговоры, — одернул их конвоир. — А то заменят.
— Что он говорит?
— Кто будет бездельничать, — громко сказал Матеуш, — получит отставку. Так, комендант? Желающих много.
— Ну и подлиза, — сплюнул кто-то из арестантов. — Думаешь, выслужишься? Не получится, братец.
Обед съели прямо в поле, его привезли из усадьбы. И Матеуш подумал, что тюремное начальство погреет руки на их работе. Но и на сей раз он ошибся, свои обеденные порции они получили к ужину вместо кофе. Феликс сказал мечтательно:
— Эх, продлилась бы эта уборка до нового года!
На следующий день группа пополнилась еще двумя любителями сбора урожая; одним из них был Манусь. Матеуш подошел поздороваться, но Манусь вначале сделал вид, что не видит протянутой руки, а потом сказал:
— Кажется, здесь не очень соблюдают тюремный режим.
Конвоира эти слова задели за живое.
— Прошу иметь в виду, господин граф, что именно я наблюдаю за этим.