— Ты, наверно, здорово разбираешься в картах?
— Конечно, разбираюсь. Лучше, чем Марек.
— Тебе, наверное, хочется поскорее стать взрослым.
— Конечно.
— Ну и кем же ты будешь?
— Лесничим и охотником. Однажды я проспал целую ночь под лабазом и не замерз. А Марек струсил.
В картонной папке лежали солдатики, почти все хромые или безрукие, ободранные, и все из разных эпох и, пожалуй, даже с других планет. Туда забрался крошечный прозрачный паучок, он бегал между нескладными фигурками, которые казались ему, должно быть, великанами, останавливался, задумывался и снова полз, будто загипнотизированный.
— Плохая примета паук с утра, — серьезно проговорил Павел.
— Ты веришь, что паук — это плохая примета?
— Все верят.
— Все притворяются, что верят, Павелек. Человек любит верить в разные вещи, он хоть и не верит, а притворяется, что верит.
— Я не притворяюсь.
— Подрастешь, будешь притворяться.
— Не буду никогда, — вспыхнул Павел. — Терпеть не могу притворяться. Когда у меня болит живот, мама говорит, что я притворяюсь, чтобы не идти в школу. А я вовсе не притворяюсь.
— Молодец, что не притворяешься.
— Правда, что вы рисуете картины?
— Рисовал.
— А теперь уже нет?
— Нет.
— Почему?
— Да потому, что это было такое притворство, ясно?
Павел пожал плечами, посмотрел исподлобья, наверное, хотел сказать, что врать нехорошо, а может быть, подумал, что взрослые всегда говорят так, чтоб было непонятно.
— Тебе не понять, ты еще мал для этого.
— Знаю, знаю. Снимайте колоду.
В обед он отправился с Павлом к Колодзею. Калины еще не было, старик сам сварил обед, солянка была кислющая, как уксус, но Борис хвалил ее, Павелек пожал плечами и глянул на него исподлобья.
— Вы читали сегодня газету? — спросил Колодзей после обеда.
— Газет я не читаю, даже не заглядываю в них с тех пор, как сюда приехал, и ничего не хочу знать. А что, война будет?
— Посмотрите эту заметку.
— «Обезврежен опасный преступник», — прочел Борис заголовок и добавил: — Уголовная хроника меня тоже не интересует.
— Но вы все же прочтите, не пожалеете.
— «Исключительный случай» — для прессы любая глупость исключительная, — «заключенный бросился на конвоира, пытаясь убить его», — надеюсь, не Матеуш, не сошел же он с ума, — «и только благодаря вмешательству двух других заключенных Матеуша Р. и Феликса Т., которые с риском для жизни обезвредили преступника…»
— Ведь это про наших, а? — сказал Колодзей.
— Вроде про них.
— Может быть, в благодарность их досрочно выпустят?
— Не знаю. Я в этом не разбираюсь.
Борис пытался представить себе этот случай: Матеуш, обезоруживающий такого же заключенного, как он сам; растяпа конвоир, позволивший напасть на себя; но почему Матеуш и Феликс, именно они? Вдруг это очередная репортерская утка; сегодня крупный заголовок, а завтра или послезавтра опровержение мелким шрифтом где-нибудь в неприметном уголке.