. 6 ноября приказом по армии соединения, входившие в группу “Юг”, переводились на военное положение в ожидании наступательных операций.
26 ноября 1941 года США вручили Японии памятную записку, известную в истории как нота Хэлла. Японское правительство оценило ее как документ, равносильный ультиматуму. Нота Хэлла означала, считали в Токио, что США взяли курс на войну с Японией[23]>[24].
В тот же день, 26 ноября в 6 часов вечера по токийскому времени японское оперативное соединение, предназначенное для нападения на Перл-Харбор, покинуло свою базу на Курильских островах и взяло курс на Гавайи. Приказ главнокомандующего Объединенным флотом этому соединению гласил: “... В момент объявления военных действий атаковать главные силы американского флота на Гавайях с целью нанесения ему смертельного удара”[25].
Возникает вполне закономерный вопрос: мог ли министр иностранных дел Того в условиях всесилия в стране военных что-либо сделать для изменения планов нападения на Перл-Харбор? Мой ответ однозначен — нет! Конечно, представители США на Токийском процессе имели формальные основания считать его соучастником этого преступления, так как он входил в Кабинет, стоявший у власти в те роковые для Японии дни. Но, повторяю, чисто формальные. Изменить планы генеральных штабов армии и флота он был не в состоянии.
Вот что писал после окончания войны японский посол в Вашингтоне Номура Китисабуро: "Того говорил мне, что основы (японо-американского) конфликта были заложены до его вступления на пост министра иностранных дел, и ему ничего не осталось делать, как следовать этому курсу...”>1.
Тем не менее Того, возражая военным, настоял на том, что Японии следует направить Соединенным Штатам предупреждение, которое, с тоЧ^де Прения международного права, должно предшествовать началу военных действий. Решение о таком предупреждении было принято на Совете по межведомственным связям. МИД, со своей стороны, сделал все возможное, чтобы оно вовремя было вручено американской стороне. Однако по вине некоторых сотрудников японского посольства в Вашингтоне вручение предупреждения было задержано и состоялось уже после нападения на Перл-Харбор. Это позволило американским обвинителям утверждать на МВТДВ, что, поскольку атака на Перл-Харбор предшествовала декларации об объявлении войны, она была вероломным актом, жестокой бойней.
В своих мемуарах Того уделил этому критически важному моменту большое внимание. Комментируя пересылку в Вашингтон длинной ноты из 14 частей, из которых 13 были получены посольством 6 декабря, и лишь обработка последней, самой главной, пришлась на 7 декабря, он писал: работники посольства в Вашингтоне проявили некоторую нерасторопность при дешифровке телеграммы, которая пришла рано утром 7-го числа; они также проявили халатность при организации перепечатки и других мероприятий по изготовлению белового экземпляра ноты немедленно вслед за передачей ее части предыдущей ночью. В своем тюремном дневнике Того еще более резко заявил, что "неудача с своевременным вручением ноты нанесла колоссальный вред нации; это было уголовное преступление"