– Да. Мне надо проверить мой учебный почтовый ящик. Как насчет того, чтобы начать с этого?
– Отличный план, дружище, – говорит она. Пока мы идем, она несколько минут молчит.
– О чем задумалась? – спрашиваю. Она вздыхает.
– Просто завидно, что девушка с курса писательского мастерства работает с Гейбом. Я тоже хочу с ним работать.
– Понимаю. Как он рядом с ней себя ведет?
– Как Гейб, – говорит она, пожимая плечами. – Часто молчит, ведет себя мило, часто ей улыбается.
– И правда похоже на Гейба, – говорю, пока мы заходим в почтовое отделение. – Черт возьми, только вспомнили – и вот он здесь!
Она улыбается и наблюдает, как Гейб достает из почтового ящика пару конвертов. Должно быть, он чувствует, что мы на него смотрим, потому что оглядывается и машет.
– Наверно, стоит попробовать с ним подружиться, по крайней мере, поговорить в классе. Он милый, спокойный, мне нравится, как он… ведет себя, всегда вежлив.
– Он такой симпатичный, – бормочу.
– Еще какой, – соглашается она. – Как считаешь, неправильно называть его «сказочным»?
– Определенно правильно.
Гейб идет в другую сторону, а мы с Лией поворачиваем к автобусной остановке.
– Можно преследовать его и дальше, – говорит она.
– Нет, и так сойдет, я сейчас несколько не в том настроении.
Знаю, что она меня понимает, хоть вид у нее очень грустный.
Признаю, есть небольшой шанс, что я заблуждаюсь насчет его сексуальных предпочтений. Но, если честно, мало кто из натуралов стал бы хвалить джинсы других парней.
Инга (преподаватель писательского мастерства)
Мне отчасти жаль ребят, когда приходится заставлять их читать рассказы и эссе перед аудиторией. Но другая часть меня знает, что это отличная привычка. Когда зачитываешь работу вслух, замечаешь разные нюансы. Есть большая разница между тем, как пишешь, и тем, как говоришь, и единственный способ узнать это – услышать себя. Лучше всего зачитывать вслух все, что пишешь.
Поначалу я советую читать неодушевленному предмету, а затем переходить к другу или маме. Потом наступает пора зачитывать работу перед группой. Почти каждую пару кто-нибудь делится своей работой, порой даже несколько человек. Все, кроме Гейба.
Он разговаривал и с Коулом, и со мной по поводу того, что он нервничает, когда выступает перед группой. Мы с ним прорабатывали эссе на тему детского воспоминания, такого, от которого ему не хотелось бы спрятаться под стол ввиду перспективы делиться им с другими.
Он пришел ко мне после того, как Хиллари его раскритиковала, признался, что хочет бросить мой предмет. Она сказала ему, что из него не получится интересный писатель. Я ответила, что, по моим ощущениям, у него есть талант и он имеет другой стиль, оценить который способны не все. Я гордилась собой, потому что в подтексте своих слов показала пренебрежение к Хиллари и ее взглядам на жизнь.