– Конечно.
Когда суп готов, а она уютно устроилась на диване с новой кипой одеял и подушек, я усаживаюсь в кресло напротив. По сути, одеяла исполняют роль силового поля, поэтому не стоит даже и пытаться присесть на диван рядом с ней.
– О, я думала, что это аллергия, но это точно не она.
– Отмени занятия на завтра.
– Нет!
– Так…
– Я должна пойти. Я дала задание.
– Какое еще задание?
– Описать кого-нибудь без использования прилагательных.
– Серьезная тема.
– Настал час. Мне надо предоставить им последнюю возможность. – Она делает паузу и сморкается. – Трудно выговорить слово «возможность», если нос забит.
– Знаю, милая, – говорю сочувственно, хоть сама с такой проблемой ни разу не сталкивалась.
– Так вот, если ничего не получится, хотя бы буду знать, что испробовала все.
– И то верно. Ты сделала все возможное и невозможное, такое, что человек в здравом уме может и должен сделать для случайной пары студентов из класса по писательскому мастерству.
– Перестань пытаться застыдить меня за веру в силу любви.
– Я не хочу тебя пристыдить! Я пытаюсь до тебя донести, что ты сделала все, что было в твоих силах.
– Можно было еще провести в классе соревнование. – От этой мысли у нее загораются глаза, и фантазия пускается в полет. – Дать им работу в парах, а призом сделать ужин в ресторане.
Я гляжу на нее с сомнением.
– Разве это не из серии «Хора»?
– Нет. Может быть. Не помню, я перепила лекарства от простуды.
– Приготовлю тебе чай. Он поможет вернуть память.
– Спасибо! – отзывается она с дивана.
Проходит едва ли три минуты, как я возвращаюсь к дивану – но она уже отключилась, пуская слюнки на диван.
Марибел (соседка Лии по комнате)
– Марибел! – шепчет Лия с другого конца комнаты.
Я не отвечаю.
– Марибел, – повторяет она, на этот раз громче. Крепко зажмуриваюсь и почти не дышу.
– Марибел, может, надо было написать о папе, бабушке или той бариста из «Старбакс»?
Уже думаю, что вот-вот потеряю сознание от недостатка кислорода, но тут она кидает в меня подушку.
– Знаю, ты не спишь.
– Ну и ладно, – говорю, бросаю подушку обратно и переворачиваюсь на другой бок. – С чего ты решила снова это обсудить? Ты ведь уже знаешь мое мнение.
– А что если рассказ ужасный и он его не оценит? Или сильно сердится и ему будет все равно? Вдруг он решит больше со мной не общаться? Или меня стошнит прямо там, и я не успею прочесть рассказ?
– Лия, ты замечательный человек. Он везунчик, потому что у него есть ты. Но тебя ведь никто не заставляет писать эссе именно о нем. Необязательно делать то, чего не хочешь, – говорю ей.
Она уже собирается что-то ответить, но я ее прерываю: знаю ведь, что она скажет.