И сразу вслед за сообщением московского радио – подтверждение из Берлина. Мол, вождь германского народа геройски пал на боевом посту, и тому подобное… Сплотимся, мол, укрепимся духом и отстоим веру в нашего истинного арийского бога. Передача прервалась на полуслове: такое впечатление, что в радиостанцию просто влепили бомбу>[43], чтобы больше не болтала лишнего.
«Как же, на боевом посту! – зло подумал я. – Бешеный фюрер издох как крыса в своей бетонной норе, и не спасли его ни восемь метров бетона, ни Берлинское ПВО, ни верные эсесовцы, ни тот божок, которому он вздумал поклоняться…»
И как только Берлин умолк, на той же волне на том же немецком языке из Мюнхена вышла просоветская радиостанция «Свободная Германия». Генерал Роммель, который год сидел у нас в плену, а потом резко воспылал антифашистскими чувствами, и возглавил эту самую Свободную Германию, как наиболее авторитетный немец на нашей стороне. Так вот, он сказал, что теперь, после смерти Гитлера, немецкие солдаты и офицеры освободились от присяги этому человеку и теперь свободны в своем выборе. Мол, если вы не совершали военных преступлений, не убивали мирных жителей, то переходите на сторону Свободной Германии, и будет вам тогда прощение от советского Верховного главнокомандующего и спасение души от Папы Римского…
Мой начштаба генерал-лейтенант Варенников не преминул высказать свои соображения.
– Сдается мне, что все это неспроста, – сказал он с суровой усмешечкой. – Гитлера не просто случайно зацепили бомбой во время налета. Нет, тут игра в стиле небезызвестного нам с тобой товарища Бережного, который перед началом сражения предпочитает выкрадывать или уничтожать вражеских генералов. После чудес, что довелось нам видеть прошлым летом, имелось у меня подозрение, что наши смогут прикончить Гитлера ровно в тот момент, когда захотят это сделать. Весь вопрос в том, почему это не было сделано раньше…
– Т-с-с, Иван Семенович, – сказал я, – ликвидация Адольфа Гитлера – вопрос сугубо политический, и не нам его с тобой поднимать. К тому же после этого неврастеника, рассчитывавшего только на свои гениальные озарения, к власти мог прийти какой-нибудь из генералов, который начал бы воевать чисто по науке. А нам оно надо? Войны немцы все равно бы не выиграли, а вот крови бы у нас попили. Товарищ Сталин правильно подобрал момент: через несколько часов мы начнем последнее наступление, и то, что сегодня просто пошатнулось, в ближайшие несколько дней попросту рухнет – и ни один, даже самый талантливый, немецкий генерал не сможет вернуть эти обломки Германии к жизни.