Чтобы не ломать график продвижения, вперед без остановки в Цехануве ушли механизированная и две танковых мехбригады, а также гаубичники-артиллеристы, банально не успевшие дойти до того места, где мы давили засаду. Корпус на марше – это очень длинная колбаса. Короткий привал – минут на двадцать, достаточный, чтобы наскоро оправиться, осмотреть машины и зажевать сухпай – у них будет в местечке Глиноецк, километрах в тридцати по дороге в западу от Цеханува. А потом – вперед и только вперед. Под Плоцком наш спецназ во взаимодействии с отрядом Гвардии Людовой взял мосты через Вислу, и теперь парням срочно нужна силовая поддержка. Над ними уже барражируют штурмовики и истребители, но этого явно недостаточно. Так, что последние становятся первыми и первые последними, у нас в корпусе на марше случается регулярно, после чего части задержавшиеся по каким-то делам просто пристраиваются в хвост лидеру. А мы – то есть штаб корпуса, в котором все люди приближены к Вождю и облечены доверием – тем временем будем разбираться с тем, что тут произошло. Ни в коем случае нельзя дать возможность уцелевшим живорезам избежать возмездия и уйти к своим. С этим у нас строго. Аутодафе не устраиваем, но ВМСЗ>[12] полевой трибунал таким деятелям выписывает без малейших колебаний. На кой нам сдались живые адепты Зла, охранники концлагерей, полицаи, участники карательных акций и прочая приравненная к ним публика? В нашем прошлом с ними цацкались – вот и получили в начале двадцатого века парады ветеранов прибалтийских и западно-украинских коллаборационистских формирований. В этом мире не будет не только депортированных народов, но и пособников врага и членов их семей, переживших Великую Отечественную Войну. Бежать теперь им из Европы все равно некуда. А если даже перебраться через океан – то толерантной к нацистам Канады больше нет, теперь это территория Соединенных Штатов Америки.
Но это все теория, выученная нами по книжкам и отдаленным последствиям тех событий, а практика – вот она, налицо. Цеханув – городок небольшой, и до начала операции «Руманцев» в нем проживало тысяч двенадцать населения. Не знаю точно, сколько народа осталось в живых после деятельности живорезов, но весь городок завален трупами и пропах смертью. Повсюду плач и скрежет зубовный; черные жрецы резали на алтарях в основном женщин и детей – и это их обнаженные трупы, частично просто обгоревшие, частично обугленные, штабелями лежат во дворе Мазовецкого>[13] замка, превращенном в сатанинское капище. Чтобы прекратить смертоубийства, штурмовики засадили во двор несколько полных пакетов нурсов, начиненных напалмом, тем самым полностью выведя из игры верхушку жрецов и их помощников. Еще один алтарь, поменьше, был установлен на маленькой кольцевой площади, и живорезов от него «горбатые» отгоняли пушечно-пулеметным огнем.