Не надо отчаиваться – стихи твои очень хорошие. Наташа Б.
В этот момент она вдруг искусилась подписаться «Болваневская». Один раз в конце сентября Наташу вызвали к доске и, разумеется, влепили пару. Причем Ходьков повторил вполголоса слова учительницы, сделав коррекцию Наташиной фамилии: «Садись, двойка, Болваневская!» Наверное, это показалось ему очень остроумным. А Наташа весь вечер проревела. Потом перестала замечать статного Володю, в которого стреляли глазами даже старшеклассницы. И сейчас она вдруг вспомнила жгучее чувство разочарования и унижения. Но не подписалась обидной кличкой, рассудив в драконическом духе, что это было бы не оправданной ничем жестокостью к Володе. А прошлые слезы… Да ну их, вот были, да и сплыли!
Наташа сложила записку и, улучив подходящий момент, бросила ее Ходькову. Тот поймал ее в воздухе, напомнив девушке виденного ею однажды в Сиэтле бейсболиста. Наташе тогда вздумалось покататься на роликовых коньках в зале, где шла тренировка. Тогда она еще удивилась, увидев американцев, играющих в лапту.
Полкласса замерло, наблюдая за своим лидером. Наташа не смотрела, зато вдруг почувствовала перемену настроения в классной комнате. Володя оцепенел, а по паутине взглядов пробежала насмешливая ирония и азартное любопытство – что же такое дальше-то будет?
Девочка обернулась. Потемневшее лицо Ходькова совсем не напоминало сокрушенную мину отверженного ухажера. Оно не предвещало ничего хорошего. Наташа уткнула взор в парту. Глаза Володи продолжили сверлить ей затылок. Наташа подняла руку.
– В чем дело, Балевская?
– Вадим Кириллович, мне нехорошо, можно я выйду?
Математик посмотрел поверх очков. Пожевал губами.
– Пожалуйста… – немощно добавила Наташа.
Опять взгляд. Потряслись выбритые щеки. Наташе совсем уже сделалось плохо.
– Ступай.
Она вылетела из класса, прижимая к груди тетрадь и учебник. Авторучка осталась на парте. Бог с ней! Наташа скатилась по лестнице, ворвалась в раздевалку. Портфель ощутимо бил по коленкам. Она наспех накинула пальто на худенькие плечи и побежала домой.
Вечером Наташа ничего не сказала своему дракону. Не хотелось портить настроение. Но проболталась про фильм с Бельмондо.
* * *
– Что ты еще сказала Ходькову про меня? – Голос Наташи был холоден, как дамасский клинок.
Настя не любила чувствовать себя виноватой. Но теперь булатный взгляд младшей подруги заставил ее ощутить себя нашкодившей малявкой. Обычно она возмущалась в ответ на обвинения. Но на этот раз… Наташа никогда не разговаривала с ней таким тоном. И никогда прежде Настя не видела, чтобы глаза робкой соседки метали янтарные молнии.