В 1995 году Елену Ваксберг разнесет взрывом террорист-самоубийца. Она оставит двух девочек сиротами, а муж ее, капитан израильской армии, отправит детей в Новую Зеландию. Патологоанатомы, копаясь в Лениных останках, обнаружат на позвонках у основания черепа необъяснимый след чего-то острого, но, во всяком случае, не осколка. Этот факт в протоколе вскрытия отмечен не будет.
Сергей останется в родном городе, сделается без подхалимства и задолизания начальником цеха одного из секретных заводов. В один определенный момент он повстречает в производственных корпусах американцев и других военных специалистов натовских государств. И однажды, поведя иностранных коллег на рыбалку с ночевкой, он окажется на том же самом месте на крутом берегу Нерки и прикроет лицо давно не наводившей страх в его районе города рукой. Сергей Иванович уберет ладонь с глаз, только когда высохнут непрошеные слезы, а двадцать минут спустя начнет подтягивать пьяным англичанам в их заморских песенках.
Маринка и Настя начудят больше всех. Они окончат университеты в северной столице, живя в одной комнате общежития и деля все – от белых ночей, копеек и бутербродов до белья и любовников. После они вернутся домой. Настя пойдет в органы МВД, но через пять лет, доказав, что бабка её – литовка, переберется в Прибалтику и рьяно примется изучать язык, дабы получить работу в местной детской комнате полиции, ища хоть на капельку большего совершенства в этом несовершенном мире. Маринка же станет учительницей биологии и будет кочевать из школы в школу, то ли по причине сварливого характера, то ли помня сотни Наташ и Маш, не имеющих персональных огнедышащих покровителей. Частенько будет ходить в гости к одной семье. Вместе с опустившим брюзглый животик Николаем Сергеевичем и рано поседевшей Ларисой Васильевной вечерами они будут пить горячий чай, задумчиво разглядывая морозные узоры на окнах кухни, пока радио с холодильника будет лгать про очередную войну.
Можно добавить, что Наташина учительница музыки и пения будет тихонько стареть на Энском проспекте Екатеринбурга-города, продолжая преподавать детишкам азы прекрасного. Смерть однажды придет к ней и бережно подхватит выпущенную из немеющих рук скрипку со словами: «МОЖЕТЕ ВЗЯТЬ С СОБОЙ – ИНСТРУМЕНТЫ ТОЖЕ ИМЕЮТ ДУШУ».
– А ведь я-то, сукина дочь, разглядела в нем что-то не от мира сего, – выпалила Маринка, отсуствующе глядя в раскиданные возле магнитофона сине-белые кассеты МК-60–2, и улыбнулась судорожной циничной ухмылкой: – И сон потом видела, что плывешь ты, Наташа, через чистое-пречистое озеро. Плывешь и хохочешь – как не в своем уме. Туман стелется. Липкий такой, гадкий, словно на кладбище. И василиск