– Само собой, никому не проболтаемся, – приподнялся Сергей. – Небось, мигом в Курганное лечиться отправят…
– Она ничего не выдумывает, – остро процедила Настя.
Сергей повернул лицо к ней.
Бульк… бульк…
Кирюхин стал загибать пальцы:
– Полет в космос на драконе. Земля на спине черепахи. Слышимая радиация звезд. Смерть, спасающий котят…
Сергей тряхнул белобрысым чубом.
– Я верю каждому ее слову, – веско сказал он.
Настя опустила глаза.
– Обещай мне, – настойчиво повторила она. – Вы единственные мои друзья. Не хочу, не желаю и не буду видеть вас такими же, как все остальные.
Нерка плескалась о коряги и шелестела камышом, словно таились там, подслушивая, лобасты[36]. Дубки шептались в роще. Ребята смотрели на Саньку.
– Обещаю, – ответил он после долгого молчания. – Хай сам вешается, подонок.
Вовик, однако, не повесился. В 1988 году он начнет партийную карьеру, к 93-му уже будет большим начальником, и кто-то, сильно худой, будет бесстрастно, как подводная скала, посматривать на его песочные часы и гулко бормотать что-то про справедливость.
Санька погибнет в Афганистане намного раньше. Мумифицированное в пустыне тело его будет носить на шее след острющего клинка, но не тесака бородатого моджахеда. Это Смерть удостоит солдата чести синеющей стали. Потом молча подождет, пока Санькина душа выпрямится, поглядит сперва на свой труп и потом увидит сошедшего с чудовищной машины скелета в промасленном рабочем комбинезоне, любовно протирающего ветошью старую саблю. Потом Смерть влезет обратно и похлопает по просторному сиденью. Санька по привычке сглотнет слюну, но не сдвинется с места. «Я умер». «ДА. И ЭТО НАВСЕГДА. ПОЕХАЛИ, ЧТО ЛИ?..» И, нехорошо усмехнувшись, младший сержант N-ской мотострелковой дивизии Александр Бесшабашный даст осатаневшему от страды комбайнеру повезти себя… куда? А кто знает…
Павел переедет в Москву. После работы будет огрубевшими от баранки грузового такси руками забивать во дворе козла, посматривая на Останкинскую башню над жестяными крышами домов. И часто будет раскрывать школьный альбом, где фотография Наташи Балевской отсутствует.
Рванет из воинской части, спасаясь от беспредельных измывательств дембелей, Тимур Новодворов. Ему прострелят руку гэдээровские пограничники, но он успеет рухнуть к ногам западногерманского полицейского со словами: «Nicht schieβe bitte! Ich bin ein russisch Fahnenfliehtige»[37]. Через несколько лет, в Британской Колумбии, он будет вглядываться в монитор дорогого компьютера, а тот будет показывать сканированные с фотокарточки лица смеющихся Насти и Наташи. В другой половине экрана будут мелькать виртуальные копии старинных гравюр и ренессансных картин – все с драконами.