Добравшись до чемодана, я принялась не глядя и не складывая сбрасывать туда свои вещи. Она росли огромной горой, которую по итогу увенчали пятнадцать купальников. Разумеется, чемодан не закрылся, мне пришлось бы прыгать по нему, как в мультиках, чтобы застегнуть хоть одну пряжку.
В этот момент в двери номера постучали.
Уборка номеров, наверное.
– Занято, – всхлипнув, рявкнула я и навалилась на чемодан в попытке впихнуть невпихуемое.
Стук не повторился. Потом еще раз и еще раз.
Меня начало это раздражать. От злости стукнув по мягкому боку чемодана кулаком, я поднялась и потащилась объяснять горничной натурально и со всеми вытекающими эпитетами, что если говорят “занято”, то нужно уходить, а не играть в дятла-любителя.
– Да сколько же можно, – начала заводится я, нажимая на ручку и распахивая дверь. – Не посылаетесь по-русски, отправлю в пешее-дальнее на английском…
Я осеклась на полуслове, потому что на пороге стоял Малкин. И не один.
С тортом.
Я сглотнула.
Он тоже. Нет, не торт, конечно, а Малкин.
Шеф смерил меня взглядом с ног до головы и выдал:
– Ты сегодня прекрасно выглядишь. И я тут это… мороженое купил. Твое любимое.
Хотелось спросить, откуда он знает, какое мое любимое, но прикусила язык.
Еще бы, Малкин теперь обо мне многое знает, словно в самую душу заглянул. Но самое пугающее было даже не это. А то, что добытыми сведениями он уже воспользовался, и самое жуткое: мне нравилось, как именно он это сделал.
Мой взгляд был пленен тортом, будто спасительным лекарством, способным заставить меня забыть, что еще пять минут назад я паковала вещи. Впрочем, об этом я уже забыла, только носом шмыгала из-за горьких слез.
– Ну вот, ты все же вчера простыла, – расстроенно произнес шеф. – Значит, мороженому придется подождать своего часа.
Он с грацией кота шагнул в комнату, а я растерянно отступила, пропуская вперед.
Что вообще происходит? Малкин меньше всего сейчас походил на того, кто препарирует меня наживую за каждое написанное в дневнике слово. Скорее наоборот, он был мил и даже по-хозяйски заказывал с местного телефона чай в номер, а после, положив трубку, перевел взгляд на многострадальный чемодан и произнес:
– Не знаю, что ты себе напридумывала, но было ошибкой оставлять тебя здесь одну. Просто я натурально растерялся и сбежал, думал укрыться за работой. Мне стоило бы извиниться, но я даже этого толком делать не умею.
Кажется, мне все это чудится. Мли Малкин по-настоящему оправдывается? В подтверждение этого я даже чихнула, на что шеф не преминул заметить:
– Похоже, ты серьезно приболела. Дайвинг тоже придется отменить.