— Неужели не хочется узнать человека получше? — удивился телохранитель.
— А зачем? Ты разве не замечал, что в людях всегда только разочаровываешься, и никогда не бывает так, чтоб наоборот? Чем больше ты человека узнаешь, тем больше в нем обнаруживается недостатков.
— Не всегда.
— У меня — всегда, — сообщила Рита об итоге собственных жизненных наблюдений.
— И что же Джек? — вернул ее в русло разговора Китайгородцев.
— Ничего, — пожала она плечами. — Сначала было весело, потом появился мой отец и всё испортил. Джек ему не понравился. И он Джеку — тоже. Обычная история. Люди встречаются, люди прощаются, как поётся в одной песне…
— И Джек исчез?
— Да.
Естественно, что не она была инициатором разрыва. Ей слишком одиноко в жизни, чтобы она могла разбрасываться друзьями…
Послышались шаги в коридоре, затем раздался стук в дверь. И сразу разрушилось ощущение покоя и уюта.
— Кто? — спросил телохранитель.
— Толик, это я, — прозвучал голос Богданова.
Китайгородцев открыл дверь. Андрей Ильич выглядел расстроенным.
— Ты понимаешь, с собаками этими неувязка получается, — произнес он. — Почему, как оказалось, Ромка начал стрелять? Осерчал на псину за доктора своего!
— Виталия Степановича?
— Ну! Тот вышел прогуляться, — кто ж знал, что он по потёмкам будет шастать, — а мы уже собак спустили, как ты велел. Ну, вот один пес и прихватил доктора — хорошо ещё, что тот недалеко от жилья шел, смог отбиться, да убежал. Ромка об этом прознал, взбесился, пошел бить собак. Одну вот застрелил. Вторую я на цепь посадил.
— Спустить с цепи!
— Толик!
— Немедленно! — жестко приказал Анатолий. — И всех предупредить, что с наступлением темноты — никакого хождения по территории! Как хочешь им это объясняй! Комендантский час, чрезвычайное положение — но чтобы ни один человек, кроме охранников, не перемещался по территории в тёмное время суток!
⁂
Костюкова привезли из аэропорта поздно ночью. Китайгородцев слышал шум двигателя и хлопанье автомобильных дверей. Он спустился вниз, когда Костюков в сопровождении Богданова входил в дом. С ними был еще один мужчина — в роскошной кожаной куртке (совсем не по погоде) и нетрезвый, как с первого взгляда определил Анатолий.
— Привет, Сибирь! — громогласно поприветствовал мужчина Китайгородцева.
Вполне возможно, что от производимого им шума проснулись обитатели не только гостевого дома, но и хозяйского.
Андрей Ильич нахмурился и всем своим видом давал понять, что с этим нетрезвым гостем он уже хлебнул лиха по дороге от аэропорта и ждёт-не дождётся, когда избавится от столь беспокойного подопечного.