— Фотогазету! Алёна Игоревна ведь рассказала вам о предстоящей встрече своих однокурсников с Марией Андреевной? И о фотографии вашей с Анной, которую она подписала «Любовь зла» и на ватман наклеила? А ещё мы видели портрет Алёны Игоревны, который вы написали. Очень хороший портрет.
— Да-да, — кивнул художник. — Теперь я вспомнил. И как портрет тот писал, тоже отлично помню. На очереди у меня была Анна, на этом снимке я как раз с ней договариваюсь о времени, когда она мне будет позировать. Правда, потом я встретил Настеньку, переключился на неё и на Анну уже времени не хватило. А Алёне я сам позвонил, пригласил на выставку, а она предложила мне примкнуть к их компании, но я отказался.
— Ну и вот, — принялся объяснять дальше Ромка, — они все у Марии Андреевны за столом собрались и стали говорить про украденную икону. А потом, на другой день, эту газету неизвестно кто облил кислотой и все снимки испортил. Нетрудно догадаться, что на них было что-то такое, что указывало на вора, и он испугался, что будет разоблачён.
— И вы решили, что это я? — уточнил Владимир Петрович.
— Не решили, а заподозрили. Соседки сказали, что у того человека, что выходил из подъезда, куртка была с гербом на спине.
— Нет у меня на спине никаких гербов, я уже сказал, что куртка у меня однотонная. И фотографии я не порчу, и в чужие квартиры не забираюсь.
— Простите, — пробормотала Лёшка, — но мы ещё потому так подумали, что…
Она взглянула на брата, а тот без обиняков спросил:
— А откуда у вас деньги на галерею? Алёна сказала, что вы раньше бедным художником были, на Арбате картинами торговали, а там много не заработать.
— Мне их моя тётка дала, — ответил художник просто. — Но уже позже. Дело в том, что она меня вырастила, воспитала, хотела из меня человека сделать, то есть крупного учёного в области медицины, физики или химии, а я занялся живописью, мазнёй, по её словам, то есть не оправдал её надежд, и за это она лишила меня всякой помощи и наследства. Я нисколько не огорчился, но обида на «мазню» крепко во мне засела, и в отместку я отобразил её на портрете всю такую, как есть: злобную, непримиримую, немного похожую на княгиню Наталью Петровну Голицыну. Знаете, кто это такая?
Лёшка взглянула на брата, а он кивнул.
— Знаем. Она — прообраз графини из «Пиковой дамы», хранительницы тайны трёх магических карт. Нам о ней в школе наш историк рассказывал.
— Хороший у вас историк. Так вот, этим портретом я хотел её разозлить ещё больше и показать, что на мою судьбу ей не повлиять, а он вопреки всему ей понравился. Она сказала, что я уловил загадочность её образа, признала во мне художника и стала поощрять мой творческий дар. Мало того: продала свою квартиру в самом центре Москвы — всё равно ей трудно было её содержать, — приобрела себе маленькую, а остальные деньги отдала мне. К тому времени я и сам чего-то в жизни добился, и вот результат, — сказал Владимир Петрович.