В половине шестого он отправился на кухню и сварил очередную порцию кофе. В шесть проснулся парень и, зевая, уселся на софе. Гутман посмотрел на часы и спросил:
– Не пора ли?
– Дайте мне еще час.
Гутман кивнул и опять уткнулся в книгу.
В семь утра Спейд снял телефонную трубку и набрал номер Эффи Пирайн.
– Здравствуйте, миссис Пирайн. Это мистер Спейд. Вы не разрешите мне поговорить с Эффи? Да, пожалуйста… Да, спасибо… Привет, ангел. Прости, что разбудил. – Он просвистел две строки из песенки «Эль Куба». – Да, очень… Есть дело. В нашем абонентном ящике на почте найдешь конверт, надписанный моим почерком. В нем квитанция камеры хранения автовокзала «Пик-вик-Стейдж». Получишь по ней вчерашний пакет и принесешь ко мне… Ясно? Да, я дома… Молодец, поторапливайся… До свидания.
Без десяти восемь в дверь позвонили. Спейд вышел в коридор и нажал кнопку, отпирающую парадное. Гутман оторвался от книги и улыбнулся.
– Вы не будете возражать, если я встречу ее вместе с вами? – спросил он.
– Пожалуйста, – ответил Спейд.
Толстяк присоединился к хозяину. Спейд открыл дверь квартиры в ту минуту, когда Эффи выходила из лифта. Ее мальчишеское лицо светилось радостью. Она бросила взгляд на Гутмана, улыбнулась Спейду и вручила ему пакет.
– Спасибо, милая, – сказал он. – Прости, что побеспокоил тебя в такую рань.
– Ты уже не первый раз меня беспокоишь, – засмеялась Эффи и добавила, заметив, что он не приглашает ее в гостиную: – Еще что-нибудь нужно?
– Благодарю, нет, – покачал он головой.
– До свидания, – сказала она и направилась к лифту.
Спейд вернулся в гостиную с пакетом в руках. Толстяк трясся от возбуждения. Бриджит и Кэйро подошли к столу, на который Спейд положил сверток. Парень побледнел и приподнялся. Все были взволнованы.
– Вот ваша птица, – сказал Спейд.
Короткими толстыми дрожащими пальцами толстяк развязал веревку и торопливо сорвал бумагу.
– Наконец-то, после семнадцати лет! – пробормотал он.
Глаза его увлажнились. Кэйро, непрерывно облизываясь, потирал руки. Бриджит закусила нижнюю губу. Все тяжело дышали.
Гутман повертел сокола в руках, потом прижал к себе и достал из кармана перочинный нож.
– Надо проверить, – сказал он.
На его трясущихся жирных щеках блестел пот. Спейд, отступив в сторону, наблюдал за всей компанией. Гутман повернул птицу боком и начал ковырять ножом ее туловище. Черная эмаль отвалилась мелкими стружками, и под ней блеснул металл. Гутман с пыхтением продолжал орудовать ножом до тех пор, пока не процарапал острием светло-серую свинцовую полоску. Швырнув птицу и нож на стол, он повернулся к Спейду.