Ее печальный образ навсегда остался в моем сердце.
Где бы я ни находился, даже среди пассажиров метро по выражению лица или поведению я мгновенно мог выделить изо всей толпы вдову, тянущую в одиночестве свою горемычную лямку. Выражение их лиц, жесты, поведение — все это до капли походило на то, что я видел у матери. Поэтому я и не мог равнодушно пройти мимо вдов, неважно, старше они меня или младше. Во всех них я видел свою мать, во всех них чувствовал родство души и всех их без исключения жалел.
В своей жизни я оказал посильную помощь нескольким женщинам. Разумеется, моей помощи было недостаточно, но, исходя из моего положения, я добросовестно старался сделать все, что мог, и только после этого мне становилось спокойнее на душе.
В студенческую пору я устроился репетитором в одну семью, где одинокая мать, воспитывающая четверых детей, едва-едва сводила концы с концами, добывая средства к существованию торговлей в крохотном магазинчике письменных принадлежностей. Я не брал плату за обучение. Вместо этого мы решили, что я буду помогать всем четверым в учебе и три раза в день у них столоваться.
Благодаря таким «подвигам» моя собственная успеваемость скатилась ниже некуда. И только после того, как я благополучно помог старшему из детей поступить в престижную школу высшей ступени, я переложил обязанности по обучению младших на его плечи, наказав обращаться ко мне в случае трудностей. Таким образом я освободил себя от этой обузы. А иначе мне не удалось бы нормально окончить институт.
Уже тогда я осознал одну важную закономерность жизни, которая заключалась в том, что из-за сострадания, внезапно просыпающегося во мне при воспоминании о моей бедной матери и заставляющего безрассудно бросаться на помощь, мне ничего не остается, как жертвовать чем-то своим. Однако стоило мне увидеть тяжко вздыхающую женщину с потерянным взглядом, как я напрочь забывал о своих обстоятельствах и скудных средствах. Вот это-то и было моей главной слабостью!
Я напоминал азартного игрока — шулера, доигравшегося до тюрьмы, который сразу же по освобождении, увидев игральные карты, забывает про все на свете. Видя надрывающуюся из последних сил женщину, тянущую за собой мальцов, я уже не вспоминал про свою зарплату с гулькин нос, про настороженное выражение лица моей всеведущей жены, пристально следящей за проявлениями моей слабости, и без оглядки бросался на помощь несчастной вдове.
Очередную горемыку, из-за которой все и пошло кувырком, я встретил в метро год назад, примерно в это же время года. Несмотря на поздний час, народу в вагоне поезда было порядочно. Напротив меня сидела девочка лет четырех вместе с матерью, и ребенок явно выводил мать из себя своим хныканьем. Обе некрасивые и неопрятные, в обносившейся и застиранной одежде. На вид женщине можно было дать лет так около тридцати. Если бы в этот час они были дома, то, скорее всего, девочка уже бы спала… Сонная, капризничая и хныча, она ерзала на узком сиденье лавки. Честно сказать, даже мне было не очень приятно лицезреть эту картину со стороны. Вначале мать пыталась ее успокоить. Однако в какой-то момент она вдруг словно взбесилась и закричала: «Замолчи! Закрой свой рот!», а затем дала дочери пару пощечин. Для этой женщины ничего, кроме собственного жалкого положения, конечно же, не существовало. Ну разумеется, это была вдова…