Такое яркое впечатление едва не заставило застонать от удовольствия. Почувствовал, будто умирал от жажды в раскаленной пустыне, а теперь с разбега нырнул на дно оазиса. Волны блаженства накрыли с головой, и так же быстро втянулись в районе солнечного сплетения.
Ола выпрямилась и, оглядевшись вокруг, рванула со всех ног в сторону города. Я же стоял, все еще наслаждаясь ощущениями.
Зачем ломать девчонке жизнь? В этом нет абсолютно никакой выгоды. Она просто жертва обстоятельств, и винить ее за это нельзя.
— Долго же они, — заметив мое состояние, фыркнула Ада.
— Ты о чем? — все еще улыбаясь, спросил в ответ.
— Когда мы уходили из гостиницы, я внушила администратору, чтобы та послала письмо твоей подружке из клана, — пояснила дьяволица. — Таким образом ты выполнил сделку с работорговцем.
Я не стал скрывать удивления.
— И это считается?
— Конечно, — пожала плечами Ада, — я ведь велела сообщить все от твоего имени, как ты и договаривался с Даном. Так что поздравляю с первой исполненной сделкой, Дим!
— Спасибо, — кивнул я, мысленно обращаясь к ядру.
На этот раз вместо крохотной красной искры перед внутренним взором появился совсем маленький огонек, не больше горящей спички. Однако разница ощущалась такая, будто я мог горы свернуть одним движением брови. Но, естественно, пытаться тратить эту ману я не стал во избежание очередной потери сознания.
— Чувство эйфории будет всегда? — решил уточнить я, когда мы уже стали покидать место ночевки.
Моральная сторона получения части чужой души меня мало волновала. Как известно, жадность – грех, и Дан сам виноват в произошедшем. В отличие от Олы, у работорговца был выбор, и он выбрал неправильно. Да, в момент заключения сделки со мной его мозги оказались под влиянием Ады и Адама, но начав торговать другими разумными, лишая их свободы воли, он сам в этом виноват. В конце концов, это даже иронично: работорговец заставлял других страдать не по своей воле и в итоге сам лишился части души, находясь под контролем навязанной силы.
— Почти, — ответила Ада, легко перепрыгивая через очередной ручеек. — С годами ощущение будет приедаться. Считай это естественным ограничителем, чтобы ни один дьявол не жил вечно.
Какие знакомые слова. То же самое говорил Асмодей, рассказывая про неразвившийся рак у меня в легких. И опять не понятно, зачем такой ограничитель нужен. Кому невыгодно, чтобы жизнь, какой бы она ни была, заканчивалась?
На ум, на самом деле, пришла лишь одна мысль. Если дьявол получает силу, отбирая части души у других, в какой-то момент он может сравниться с богом по силе. Так не потому ли дьяволы дохнут, что Асмодею не нужна конкуренция?