Время сомнамбул (Зорин) - страница 15

Размышляя о том, сколько за последнее время прошло через его руки сомнамбул, от которых он вполне мог заразиться, врач как в воду глядел. Однажды под утро он обнаружил себя на крыше собственного дома. Он осторожно брел по карнизу с зажатым в кулаке ключом от квартиры. Врач остался на редкость спокойным. Он уже привык к характерному поведению сомнамбул и свыкся с мыслью, что пополнит их число. «Все к этому шло, — тихо произнес он, спускаясь на землю по пожарной лестнице. Она была короткой, и ему пришлось спрыгнуть. Удар был болезненным и, завалившись на бок, он скривился: — Да, все к этому шло». Как-никак он был хорошим врачом, и на мгновенье собственное предвидение доставило ему как профессионалу удовольствие. Донести на себя, однако, он не спешил. Одно дело верность долгу в отношении других и совсем другое, когда это касается тебя. Его прогулка по крыше осталась незамеченной. Так зачем торопить события? Пусть все идет своим чередом. Надо только что-то придумать с ключом, не просить же соседей запирать его на ночь. Похоже, что и второе его предположение оказалось верным: болезнь у него прогрессировала медленно, видимо, его организм сопротивлялся ей куда сильнее, чем у других. На первых порах его жизнь практически не изменилась. После своего приключения он позвонил мэру, сообщив, что берет отпуск.

— Неважно себя чувствую, — сказал он деловитым тоном, не допускавшим возражений.

— Ничего серьезного? — осведомился мэр, в голосе которого вместе с притворной озабоченностью зазвучало недоверие.

— Обычная простуда, подхватил на берегу, когда ездил в лагерь. И буду откровенен, немного устал, психологически, ну, вы понимаете.

— Конечно, конечно, поправляйтесь. Отдых — лучшее лекарство. Надеюсь, я и впредь смогу на вас рассчитывать.

— А разве у меня есть выбор?

Такая прямота успокоила городского главу.

— Нет, — признался он честно. И рассмеявшись, дал отбой. «Значит, с доктором все в порядке, — подумал он. — Слава богу, хоть тут обошлось».

Если бы он видел, как врач, будто подрубленный, тут же свалился на диван, то изменил бы свое мнение.

А врач очнулся под вечер, еще чувствуя сонливость. Болезнь давала о себе знать. Она движется скачками, подумалось ему, сначала отдельными приступами, случающимися все чаще, пока они не сольются в один, непрерывный и непрекращающийся. Тогда скрыть болезнь будет уже невозможно. Сколько ему осталось? Неделя? Две? Вирус будет подтачивать его, как червь, пока не захватит все тело. А может быть, прав священник, и душу? Была среда, по телевизору шли футбольные еврокубки, и врач, подчиняясь привычке, щелкнул пультом. Команды стоили друг друга, игра обещала быть захватывающей, но мысли доктора были далеко. Да, он заболел сомнамбулизмом, это ясно. Но что в сущности изменилось? Вот же он по-прежнему смотрит футбол, а пробудившись утром, рывком отбросит одеяло, вскочив с постели, как всегда ловко натянет штаны, повешенные рядом на спинку стула, чтобы разгладились за ночь, ни разу не промахнувшись, он всегда попадал в брючину, не промахнется и сейчас, как и прежде, не задумываясь о скифском происхождении этой детали мужского туалета, не вспоминая о шотландском килте, римском плаще или набедренной повязке аборигенов, нет, он не задумается, как и раньше, сколь случайна его одежда, сколь переменчива на нее мода, сколь невероятно, если вдуматься, в масштабах человеческой истории его умение ею пользоваться, а от этой мысли было уже совсем недалеко до того, сколь случаен он сам, со своим медицинским образованием заброшенный в эту эпоху. Нет, он по-прежнему, в тысячный раз, влезет в штаны, ни о чем таком не задумываясь, застегнет ремень на одну и ту же дырку, повторив про себя, что у него еще не растет живот, и это хорошо, да, в его возрасте это просто замечательно. Так что же изменилось? Лишенный склонности к философствованию, то есть к такому естественному, в сущности, размышлению о том, кто он, зачем живет и почему еще не застрелился от бессмысленности происходившего с ним в этой северной дыре, он не рассуждал так ни до болезни, и уж точно не будет рассуждать теперь, подцепив сомнамбулизм. Так что он теряет? Память? Он не будет помнить вчерашнего дня? Предположим. Но день у него похож на день, как две капли. И нужно ли его помнить? А часто ли он вспоминал себя ребенком? Давно ли он был студентом, но уже напрочь забыл те клятвы, которым обещал быть верным всю жизнь. Так что же изменилось? Учитель, которого он раз случайно услышал в кафе, безусловно, прав: природа устроила мудро, допустив тысячи возможных вариантов существования, и жить можно по-всякому. Да, как угодно. Была бы только пища. А пугает сравнение с прошлым, и то лишь поначалу, это пройдет. Футбол закончился, врач так и не понял, кто победил. Выключив телевизор, он еще долго сидел в тишине, слушая, как гудит за окном ветер. Его поразили пришедшие мысли. Почему он не задумывался обо всем этом раньше? Почему не видел жизнь под таким углом? Или все это бред? Плод искалеченного болезнью сознания? Прямо какой-то черный монах! Нет, он все же кое-что еще помнит, по крайней мере, курс школьной литературы. Он попробовал улыбнуться. И вообще, к чему философствовать, будь что будет. Однако подобные мысли его не отпускали. Да, он определенно болен. А раньше был, безусловно, здоров. Но разве требуется отличать сон от яви, чтобы исполнять повседневные обязанности? Все доведено до автоматизма. Работа, однообразная, как и все работы на свете, дом, в котором единственным средством от скуки выступает телевизор. Такую жизнь может вполне вести и лунатик. И может быть, он все время жил в царстве сомнамбул, а не попадет в их общество только теперь?